А где, у матери той – сердце?
Нести дитя на мусор в ночь.
Борис Марков
поэт-дальневосточник, член РСП
Разговор с поэтом
Книгу открыв и снова выстраивая
общие буквы в знакомые мне слова,
написанные тобой, по твоему,
никому не подвластному лекалу,
моя столь-же неуёмная голова
ищет прорыв лидировать хоть в чём-то из того, что привлекало.
Пожалуй, так не смогу, чувствуя любовь к Родине,
женщине, или тяготея к дружбе,
даже милость к врагу посчитал ты нужным
передавать то зеркалом в миллионы квадратов,
то миллиардом осколков зеркальных,
то совместив доселе не совместимое,
мысль вдруг забросишь на плато то, что бытия вне.
Но в тишине тщит дума из ниоткуда, подбрасывая козырь в рукав.
Будут ещё здесь и работа, и лыжи, и, даже, теннис-лаун.
И здесь же, отражаясь в кафеле местных же саун,
Буду я. И возможно она. Стремглав,
Мысль подсказывает, что даже если и нет, и отпущенного мало,
То лягу с дерном заподлицо здесь.
На несколько часов изъяв взвесь
из этой земли и потом ею же и укрывшись.
И потому не дано мне испытать жутчайшую
ностальгию по утраченному,
На столь манящей чужбине, так и не укоренившись…
Размышления
Обратив внимание на тщетность сегодняшнего бытия,
Натолкнувшись на мысль, что ступать по водам не хватает веры,
Разлагая язык на слова, как минералы для получения лития,
Потаённости мыслей чуть приоткрою двери.
И ощутив себя Мастером, как минимум художественного слова,
Подавляя в себе желание враз удалится от сущего,
Бесчисленности раз удивлюсь подвижности ярких коллизий былого
И холодной мраморности матовых изваяний застывшего грядущего.
И вот, дабы не утвердится в безысходности, упражняю свой мозг делением.
За делимое беру мир, за делитель – обрывки снов и тени мыслей не спящих.
Получу ноль, а в остатке – ностальгию. По будущему
просветлению.
Которому
увы
не дано
стать
осознанным
настоящим.
Снова ангел, красный и чёрный
Зря эти ангелы встретились. После Земли – непонятные.
Крылья обоих изломаны. Было – невероятное.
Первый был весь израненный, раньше – всегда белоснежные,
Пёрышки нынче красные. С кровью. Теперь не нежные.
Ну а второй – весь чёрный. Да. Очень черный, очень.
Может когда-то был белый, стал – как беззвёздные ночи.
Многое было испытано – то, что и им не назначено.
Переплетаясь крыльями, да наверстали утраченное.
Что тут судить и раздумывать, кто был какого цвета,
Крепкими