– Автоматическая запись на ленте – домашний секретарь, – пояснил Тюрин. – Спрятан в коробочке, работает безукоризненно и есть не просит. Это скорее, чем записывать самому. Наблюдаю и тут же диктую. Машина и математические исчисления помогает мне производить. На всякий случай карандаш и бумага при мне. Только не дышите в мою сторону… Да, так телескоп… Такого на Земле не построить. Там вес ставит предел величине. Это у меня зеркальный телескоп-рефлектор. И не один. Зеркала имеют в диаметре сотни метров. Рефлекторы гигантских размеров. И сделаны они здесь из небесных материалов, стекло – из кристаллических метеоров. Я тут настоящий промысел метеоров-болидов организовал… Да, о чем я… Разве на Земле можно заниматься астрономией? Они там кроты по сравнению со мной. Я здесь за два года опередил их на целое столетие. Вот подождите, скоро мои труды будут опубликованы… Возьмите планету Плутон. Что о ней знают на Земле? Время обращения вокруг Солнца в сутках знают? Нет. Среднее расстояние от Солнца? Наклонение эклиптики? Нет. Масса? Плотность? Сила тяжести на экваторе? Время вращения на оси? Нет, нет и нет. Открыли, называется, планету!..
Он по-стариковски захихикал.
– А белые карлики, двойные звезды? А строение галактической системы? А общее строение Вселенной?.. Да что говорить! Даже атмосферу планет Солнечной системы толком не знают! До сих пор спорят. А у меня тут открытий на двадцать Галилеев хватит. Я не хвалюсь этим, потому что в данном случае не человек красит место, а место человека. Любой астроном на моем месте сделал бы то же. И работаю я не один. У меня целый штат астрономов… Уж если кто был гениален, так это тот, кто придумал надземную обсерваторию. Да, Кэц. Ему мы этим обязаны.
У отверстия что-то зашевелилось. И я увидел обезьянку, а затем курчавую голову Джона. Крепко запустив пальчики в густую шевелюру негритенка, обезьянка восседала у него на голове.
– Товарищ профессор! Вы еще не завтракали? – сказал Джон.
– Провались! – ответил Тюрин.
Обезьянка визгливо закричала.
– Вот и Микки тоже говорит. Выпейте горячего кофе, – настаивал Джон.
– Сгинь, пропади! Убери свою крикунью.
Обезьянка закричала еще пронзительнее.
– Не уберу, пока не позавтракаете!
– Ну хорошо, хорошо. Вот видишь, уже начал, пью, ем.
Тюрин осторожно притянул к себе баллон и, открыв кран трубки, пососал раз-другой.
Обезьянка и голова Джона скрылись, но через несколько минут вынырнули снова. Так повторялось до тех пор, пока, по мнению Джона, профессор не насытился.
– И это каждый день, – со вздохом сказал Тюрин. – Прямо истязатели. Но и то сказать, без них я совершенно забываю о еде. Астрономия – это, молодой друг мой, такая увлекательная вещь!.. Вы думаете, что астрономия наука? Наука о звездах? Нет. По-настоящему говоря, это мировоззрение. Философия.
«Началось», – с испугом подумал я. И, чтобы ускользнуть от опасной темы, спросил:
– Скажите, пожалуйста, нужен ли биолог при путешествии