– Кеннеди, не при Р-Е-Б-Е-Н-К-Е. Ви, малышка, можешь принести сумку бабушке?
Я ставлю Виолетту на ноги, и она убегает в прихожую.
– Знаешь, когда ты говоришь такие вещи, мне хочется достать рецепт на ксанакс, – вздыхает мама. – Я надеялась, ты начнешь подыскивать себе настоящую работу, когда Виолетта пошла в садик.
– А: у меня уже есть настоящая работа. Б: ты и так уже принимаешь ксанакс, так что это нечестная угроза.
– Тебе обязательно всегда спорить?
– Да. Я же адвокат. – Тут я вдруг понимаю, что мама в куртке. – Тебе холодно?
– Я говорила, что не смогу задерживаться допоздна. Мы с Дарлой идем на этот кантерданс знакомиться с мужчинами.
– Контрданс, мама, – поправляю я. – Во-первых, ничего себе. Во-вторых, ты мне об этом не говорила.
– Говорила. На прошлой неделе. Ты просто меня не слушала, милая. – Виолетта входит в комнату и вручает ей сумочку. – Умница, – говорит мама. – Теперь поцелуй бабушку.
Виолетта обхватывает ее руками.
– Но ты не можешь уйти, – говорю я. – У меня свидание.
– Кеннеди, ты замужем. Если кому-то и нужно свидание, так это мне. И у нас с Дарлой как раз большие планы на этот счет.
Она величаво уходит, а я сажусь на диван.
– Мамочка, – говорит Виолетта, – можно нам пиццу?
Я смотрю на ее расшитые блестками туфельки.
– У меня есть идея получше, – говорю я ей.
– О! – восклицает Мика, когда видит меня за столом в индийском ресторане вместе с Виолеттой, которая никогда прежде не бывала в местах благороднее «Чилис».[4] – Вот так сюрприз.
– Наша няня смоталась из города, – говорю я и искоса бросаю взгляд на Виолетту. – И у нас готовность номер один, так что я уже сделала заказ.
Виолетта раскрашивает бумажную скатерть на столе.
– Папа, – заявляет она, – я хочу пиццу.
– Но ты же любишь индийскую еду, Ви, – говорит Мика.
– Нет, не люблю. Я хочу пиццу, – настаивает она.
В эту секунду подходит официант с нашей едой.
– Вовремя, – негромко говорю я. – Видишь, солнышко?
Виолетта поворачивается к официанту, и ее голубые глаза распахиваются во всю ширь, когда она видит сикхский тюрбан.
– А почему у дяди на голове полотенце?
– Как грубо, милая! – отвечаю я. – Это называется тюрбан, его носят некоторые люди.
Она хмурит бровки:
– Но он не похож на Покахонтас.
Мне хочется провалиться сквозь землю, но вместо этого я изображаю улыбку.
– Простите нас, – говорю я официанту, который поспешно составляет блюда с подноса на стол. – Виолетта,