Страшная, небывалая беда обрушилась на Русскую землю. Дело было не только в том, что победители «ходив в погоню, много избиша и изграбиша, а села пожгоша, люди иссекоша, и иных в полон поведоша». Самое страшное – в руках врагов, в плену оказался великий князь, глава всей феодальной иерархии, всей политической структуры Русской земли. Такого не было даже при Батые. Взятие в плен главы государственной власти – катастрофа для средневекового общества. Пленный монарх – заложник в руках врагов. Унизительные, тягостные условия мира, огромный выкуп за пленника – логическое продолжение этой беды. В таком же положении оказалась, например, Франция во времена Столетней войны, когда в битве при Пуатье в сентябре 1356 года в руках английского «Черного принца» оказался злополучный король Иоанн Добрый. Но Франция была относительно крепким государством, с сильными традициями королевской власти, со сложившимся аппаратом управления. А для Руси с ее шаткой, зыбкой политической структурой, для страны, раздираемой княжескими усобицами, со всех сторон окруженной беспощадными врагами, пленение великого князя было еще более опасным ударом. Создавалась совершенно новая политическая ситуация с непредсказуемыми, но грозными последствиями. И неудивительно, что, когда гордые «царевичи» прислали на Москву в знак своей победы нательные кресты, снятые с великого князя, в столице «бысть плач велик в рыдания много, не токмо великим княгиням», матери и жене пленного Василия Васильевича, «но и всему христьянству».
Беда редко приходит одна. Ровно через неделю после суздальской катастрофы вспыхнул ночью пожар в Кремле. Не первый раз горела цитадель