– Асса!
– Ас-са!
Компаньоны громко хлопали ему в ладоши.
– Мы, южане, умеем веселиться, – обратился к Матвею Александр. – Этого у нас не отнять.
– А нашим Кирой просто зачаруешься! – добавил Андрей.
– Ну, а ты, чего ты стоишь? – набросился на Иосифа Матвей. – Иди же, раструси свой живот…
– Займусь гимнастикой, дорогой Матвей! – заверил его Иосиф, расправляя могучие плечи.
– Пора уж! Но и танец – в самый раз. Ну-ка! Жених недоделанный, – процедил себе под нос Матвей, и вслед за Иосифом вытолкнул в круг и Александра. – Прыгайте, пока ноги держат…
И сухопарый компаньон, будто того и ждал, бросился в танец, как в бой, с победным воплем «асса», и чубчик его ощетинился и взвился вверх, словно гребешок молодого петушка.
Спартак надел свой новый костюм, обул новые изготовленные дедом штиблеты, гладко выбритый и надушенный появился в салоне перед матерью в приподнятом настроении.
– Что же это такое? – Мария не удержалась от ревнивого выговора. – Не успел приехать и уже бежишь из дому. Или мы, родители, за тобой не скучали? Или не к нам вернулся?
Спартак не ожидал от матери такой реакции, замер на месте, точно посрамленный.
– Ну конечно, домой, мама, к тебе и дедушке приехал, – улыбнулся он, изумленный.
– И мы хотим порадоваться, наглядеться на тебя…
– И Катя ждала, звонила, скучала, – смутился он.
– Ну да, ну да, – согласилась с ним мать, но как-то с поддевкой.
– Такой куколкой стала. Не по дням, а по часам хорошеет.
Вряд ли потребовалась бы особая материнская проницательность, которая позволила бы безошибочно установить истинную ценность признаний сына – радость была написана на его лице.
– Вот те на! – Мария округлила глаза так, словно с этой минуты теряла единственного сына. – По-твоему, я не вижу Катю? Считай, каждый день проходит мимо меня.
– Это и плохо, мама! – упрекнул он ее. – Пригляделась! А вот если бы ты посмотрела на нее моими глазами…
– Где уж мне, сынок мой любимый. Твои глаза – вон как горят, а мои, похоже, остыли. Всякого в жизни насмотрелись.
– Да ты у меня – самая наикрасивейшая женщина на свете!
Спартак оторвал мать с дивана и закружил в салоне в танце под собственный аккомпанемент, да так стремительно, что полетели в разные стороны ее домашние шлепанцы. Сделав два-три вальсовых тура, он усадил ее на прежнее место, заверяя:
– Завтра, мама, из дому – ни на шаг. Высплюсь – и буду с вами…
Марию волновало другое и, справляясь с дыханием, призналась:
– Не подумай, что я против Кати. Внешностью господь бог ее не обделил. Но что это, скажи на милость, выставлять свое красивое тело на всеобщее обозрение?! – Она потеребила воротник нового халата нежного небесного цвета. – Какой нормальный человек стал бы потворствовать девчонке-малышке