Да, помнили ведь ерусланцы, что должны быть помимо церквей и монастыри с раздельным общежитием, но вот что должны были делать их обитатели и обитательницы, никто не знал. А чтобы не бездельничали отрёкшиеся от мирской жизни, их посылали в бесконечное странствие – бога искать. Потому и звали их в народе богоискателями, или, проще, богодулами.
– Стяжание церковное есть стяжание божье! – провозгласил богодул первым делом (вот уж об этом Ерусланская церковь крепко помнила).
Все замолчали, уныло поставив чарки на место. Встретить богодула было дурной приметой – будет ныть, покуда последние деньги не вытянет.
Монах занялся своим привычным делом – пошёл по кружалу, заглядывая под столы и лавки, ловко запускал свою тощую лапку в такие же тощие кошели посетителей, обшаривал карманы.
– Тут несть, – пожаловался он и горестно затряс бородёнкой. Потом пошёл к хозяину, но тот грудью пал на денежный ящик и подсунул богодулу склянку с ромом. Богодул единым духом выдул ром (оттого-то и прозвали их братию богодулами), вытряхнул последние капли на пол и даже рукой в донышко поколотил.
– И тут несть, – вздохнул монах и направился на кухню.
Там что-то загремело, зазвенело, раздался возмущённый вопль кухаря:
– Да откуда же он в квашне-то возьмётся?
– А отчего же тогда тесто пузырится? – возразил дотошный монах. – Кто пузыри пускает?
Потом было слышно, как забрякали в кружке монеты – кухарь предпочёл откупиться, чтобы не допустить разорения своего хозяйства.
Монах вышел из кухни, обгладывая куриную ногу.
– Без бога живёте, – традиционно упрекнул он всех собравшихся и направился было к выходу, но хозяин ухватил его за рукав рясы.
– Ты бы хоть совесть поимел, – сказал Морган и заморгал ещё чаще обычного. – За выпитое, за съеденное, за выпрошенное. Взял бы да помолился за усопших наших…
Бога в Еруслании пока не нашли, а вот чертей – сколько хочешь. Потому что если кто в чертей не верит, тот и бога сроду не найдёт.
Да и как не верить в чертей? Кто же тогда людям пакостит, хорошей жизни не даёт? Тем более что чертей этих, нечистых диаволов, многие даже видели самолично, на столе, можно сказать, ловили, с тела обирали, а вот до бога никто ещё не допивался.
И, понятное дело, после смерти люди непременно шли к чертям, причём ко всем сразу.
Людям жалко было своих близких, угодивших в пекло. Вот они и просили попов и монахов молиться за них. А поскольку правильно молиться никто не умел, то и молитвы были самодельные. Вот когда обретут странники в чёрных рясах правильного бога, тогда и молитвы будут правильные.
Ром, видать, растрогал монаха, и он затянул нараспев:
– Черти вы черти, черти полосатые, волосатые, бесы хохлатые, хамоватые, демоны чреватые, щербатые, диаволы сохатые, мохнатые, сатаны рогатые, суковатые, вы помилуйте усопших наших, не тычьте в них