– Слава богу! – выдохнула я.
Герка показал Славке язык, тот набычился. Я взяла его за острый локоть.
– Слава, ну, ты же понимаешь, что ужу не место в корпусе…
– Да-а-а! – обиженно протянул Славка. – А может, я хотел его домой забрать?
– Ну к отъезду еще поймаешь, – растерянно пробормотала я, прекрасно предвидя Славкин ответ.
Он дернул плечом, сипло сказал:
– Мне тот нужен… – И пошел, понуро опустив голову. Потом обернулся и крикнул: – Ну ладно, Герище, я тебе задам!
Я только вздохнула. Ну что мне с этим любителем животного мира делать? Первую неделю он вообще в чемодане ящериц разводил.
Пока я разбиралась со Славкой и его зверинцем, Семёна и след простыл. А. М. и Олег выгнали всех на трудовой десант. Дежурные по палатам лениво заканчивали уборку. Вдруг с улицы меня позвал звонкий Сёмкин голос:
– Ма-а-а-ша!
Я выглянула в окно. Сёмка задрал голову и лучезарно улыбался.
– Маша, я больше не буду. Я извинился перед ней.
Нет, Семён все-таки молодец. Он умеет просить прощения, когда виноват. Вот из Василия этого элементарного «я больше не буду» клещами не вытащишь, даже если его вина очевидна.
Я сидела на подоконнике и грелась на солнышке, изредка поглядывая, как идет уборка территории. Ну конечно, все люди как люди, делом заняты, а Васенька с Савушкиным уселись верхом на старый покосившийся забор за корпусом и мирно беседуют. Я прислушалась.
– Эх, Савушкин, тебя бы в первую смену! В Машином отряде такая девчонка была!
– Понравилась, да? – участливо спросил Савушкин.
– Дурак, что ли?! – возмутился Васька. – Она же в малышковом отряде была. Ей семь лет!
– А-а-а… Хорошая?
– Не то слово. Глаза на пол-лица, и такие… Эх ты, Савушкин! – махнул рукой Васька, будто Савушкин был виноват, что не знает эту Ленку.
– Други мои, убираться будем или как? – поинтересовалась я.
– Или как, – дерзко заявил Васька, но тут же сообразил, с кем разговаривает, и смутился. Правда, ненадолго.
А Савушкин спросил:
– Маш, у тебя же выходной до обеда, ты почему не спишь?
– С вами, оболтусами, поспишь, – проворчала я и пошла проверять палаты.
Васькины мучения
Ко всем приезжали, а к Ваське нет. Но он ходил веселый, насвистывал что-то себе под нос. Оно и понятно: отца, наверное, все лето не видит, что ему месяц. Хотя нет, Васька все равно скучал и свистел все громче и веселее. Только старался быть рядом со мной. Не отходил просто! А если обзывали прилипалой – колотил обидчиков. Ох и натерпелась я в эти дни с Васенькой!
Однажды он сидел у меня в сончас. Ночью Васька не спит, в сончас тоже. Спрашиваю:
– Ты когда-нибудь спишь, Василий?
– Ага, – отвечает, – на лагерных мероприятиях.
Сегодня жарко, все уморились – спят, а он колобродит.
– Ску-у-учно… Маша, можно я Савушкина разбужу?
– Я тебе разбужу! Сейчас сам быстро в постель отправишься.
– Идиотизм какой-то! – возмутился Васька. – На улице солнце, а ты спи. Ну ведь неправильно же, Маша!
– Это