– Стой!
Епифаний задыхался. Долгий бег был не под силу человеку с нездоровым сердцем и слабыми от болезней и старости ногами. Упав в траву, он прохрипел:
– Сядь!
Теперь, когда не надо было решать самому, когда рядом оказался взрослый, умудренный жизнью человек, вернулось осознание происходящего. Дионисий почувствовал, что его руки сжимают какой-то предмет, поднес его к лицу и в тусклом свете Селены{18} увидел ожерелье матери. Порыв бежать обратно предупредила рука Епифания.
– Дионисий, остановись. Ты уже ничем никому не поможешь.
– Нет, нет, пусти! Там мама! Она просила отыскать Дайону. Я обещал, я должен, Епифаний!
– Будь разумен, мальчик. Усадьбу заняли скифы. Они жестоки, сильны. Ты не войдешь и не выйдешь незамеченным. Слава богам, я успел спасти тебя!
– Но как ты узнал?
– Я почувствовал твою тревогу еще утром. А днем – увидел…
– Что ты увидел?
– Будущее, Дионисий. Я увидел будущее.
– Но почему же ты прибыл так поздно? Тебя бы отец послушал!
– Не успел. Все произошло слишком быстро.
– Епифаний, теперь нас двое! Мы спасем маму и Дайону!
Дионисий рванулся к дому, но жрец успел схватить его за руку.
– Стой! – Голос старика стал настолько глухим, что о значении фразы Дионисий скорее догадался, чем разобрал слова. – Не ходи. Кроме горя, это тебе ничего не принесет.
– Мама… Дайона… Я не оставлю их.
– Что ж, ты сделал выбор. Такой, каким его видел я.
– Ты видел?
– Да, мальчик. Выбор твой достоин, хотя для меня… Впрочем, теперь это не важно. Перед тем, как мы пойдем…
– Ты все же пойдешь со мной?
– Теперь я обязан это сделать.
– Благодарю тебя, Епифаний, благодарю. Ты… ты настоящий друг.
– Мне повезло услышать эти слова из твоих уст, Дионисий. Они не опоздали. Теперь я должен исполнить то, к чему готовился много лет.
– Ты исполнишь все, что задумал, только после! Мы должны…
– Нет. Теперь. Помнишь ли ты о ценностях, переданных мне Кахотепом?
– Помню. Бежим скорее!
– Готов ли ты стать их хранителем?
– Хорошо, Епифаний. Готов! Только не сейчас. Когда ты уплатишь обол Харону…
– Нет. Мои видения были достаточно ясны. По-другому я мыслил передать великий дар. Но ты сам выбрал путь.
Епифаний протянул дрожащему, порывающемуся бежать Дионисию небольшой мешок темной кожи.
– Мальчик мой, поклянись богами Олимпа, что будешь хранить это сокровище наравне со своей жизнью. Больше своей жизни! Я завещаю тебе право передать дар тому правителю, который обернет его во благо свободного народа. Для этого боги наделили тебя умением распознавать в людях то, что скрыто для обычного человека. В противном случае ты найдешь достойного преемника или… уничтожишь сосуд и Глаз Ра. Ибо в руках человека нечестного дар может обернуться проклятием.
– Клянусь!