Что же касается духовности, то ее «морфология» скорее всего в знаковых и символических слоях, прежде всего популяционного, а не индивидуального сознания, в том числе и того слоя, который К. Г. Юнг называл «коллективным бессознательным».
В знаках и символах в качестве смысловой связи между земным и вселенским зарождалась вера как отклик на первый внеземной стимул психического, т. е. душевного. Вера вносила в сознание некий водораздел между знанием и тем высшим психическим состоянием, которое представлено свободой.
Свободу по воздействию на сознание можно сравнить с опиумом. Свобода и есть начало духовной жизни в вере и любви. Думаю, что если провести этнографическое исследование по изучению динамики ослабления силы психического воздействия знаков и символов, то скорее всего была бы установлена связь с падением духовности как посредником между прошлым и будущим.
В этом месте я хочу высказать посетившую уже многих мысль об основных резервах психики: духовности и добродетельности.
Можно предположить, что у человека жизненные резервы питаются из двух источников: нуклеидно-белковых и полевых свойств материи. Первые формируют здоровое тело, вторые – здоровый дух в виде веры и интеллекта.
Научным основанием к признанию подобных утверждений послужили мои исследования сенсорных, интеллектуальных, когнитивных сфер человека, действующего именно во внечеловеческой, внеземной среде обитания, т. е. в небе. Коснусь лишь той части исследований, результаты которых заставили задуматься над дополнительными духовными резервами психики человека.
Рассмотрим эту проблему на примере жизнедеятельности во внечеловеческой среде обитания, т. е. в той среде, где эволюционных, генетических, популяционных и даже культурно-исторических резервов явно недостаточно для созидающего общения со Вселенной. Нужен поиск резервов не в стандартном понимании как запаса, а как создания новых функциональных органов, как переучивание системных функций организма реагировать не столько на физический сигнал, сколько на тот смысл, который он несет. Первые научные результаты исследований стрессоустойчивости летчиков показали, что резервом выступала не столько гомеостатическая саморегулирующая устойчивость системы, сколько гибкая функциональная система психических образов, регулирующих смену системообразующих компенсаторных лимитирующих функций организма. В полете жизнь и деятельность вступали в противоречие. Обеспечение жизни требовало глухой защиты от всех стресс-факторов полета. А в интеллектуально-духовной деятельности именно эти стресс-факторы несли информацию о своем движении в пространстве и времени. К примеру, изменение гравитации, перепады атмосферного давления, угловые ускорения, вибрации с помощью образа полета превращались в смысловую информацию о скорости