– Как же он собирался его убить? – поинтересовался я.
– А как вы думаете? – Она посмотрела на меня задумчиво.
– Самое лучшее – отравить.
– Ага, угадали. Вернулся Джемми в большой дом и на следующий вечер, когда они со стариком вместе выпивали, подсыпал ему в вино яд, и отец в ужасных мучениях помер. Джемми унаследовал поместье, Старый Ник одолжил ему тридцать тысяч фунтов, а взамен Джемми отдал ему свою дочь, Софи. Ей сравнялось всего-навсего семнадцать годков, и была она раскрасавица, а Старый Ник был старый урод, и потому она исплакала все глаза.
Тут я с досадой услышал приближавшиеся шаги матери. Матушка не должна была узнать, что я расспрашиваю про семейство Хаффам, ведь она могла догадаться, что я видел письмо.
– Вы оба, похоже, очень уютно устроились, – улыбнулась она.
– Я как раз начала рассказывать мастеру Джонни историю, – пояснила миссис Белфлауэр.
– Думаю, ваши истории нравятся ему больше, чем волшебные сказки, которые я ему читаю. – Матушка улыбнулась мне.
– Нет-нет, – сказал я. – Я люблю и то, и другое. Но истории, которые рассказывает миссис Белфлауэр, правдивые, потому что они случились с живыми людьми.
– Так продолжайте, миссис Белфлауэр, – предложила матушка.
– Нет, пожалуйста, конец я послушаю в другой раз, – поспешно вмешался я.
– Какой же ты невоспитанный, Джонни.
Миссис Белфлауэр поднялась на ноги.
– Раз вы здесь, то я уж пойду, мэм. Доброй вам ночи, и вам доброй ночи, мастер Джонни.
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб.
– Доброй ночи, миссис Белфлауэр. И спасибо вам за историю.
– Спите спокойно, голубчик. Надеюсь, гроза пройдет стороной.
Когда она ушла, матушка сказала:
– Джонни, ты безобразно вел себя с миссис Белфлауэр. А еще раньше – со мной.
– Неправда.
– Правда. Пожалуйста, постарайся исправиться.
– Мне не нужно стараться, – заупрямился я. – Я и так хороший.
Матушка вздохнула, простилась, поцеловала меня в лоб, затушила свечу и вышла.
Уютно устроившись под одеялом, я стал слушать, как тихо воет ветер, как рыщет вокруг дома и трясет дверями и окнами, словно отыскивает щелку, чтобы проникнуть внутрь. Еще одна вспышка молнии, залившая всю комнату неземным светом, таким ярким, что, вновь оказавшись в темноте, я словно бы ослеп, – и гроза наконец разразилась. Едва над головою прокатился гром, хляби небесные внезапно разверзлись, и стремительные капли застучали в окна, как пригоршня камешков. Мне подумалось о побитых посевах вокруг дома, о том, как под мокрой соломой жмутся друг к другу испуганные мышки и птички.
Конечно, я как-то связан с семейством Хаффам! Девиз похожий, а еще и письмо, которое я видел сегодня. И тут мне пришла