– Как это не было? – протопроедр, зло прищурив глаза, кивнул на убитого. – А как же тогда это все понимать?
– А так… – это уже молвил Леонтий. – Думаю, стрелял не наш человек. Точно не наш.
– Так-так-так-так-так… – Нехорошие мысли веером пронеслись в голове Алексея. – Значит, стало быть… Ай да, Роман, ай да Родинка… хороших помощничков он себе подобрал. Нечего сказать – подстраховали! Ну, что стоите? Тело – в «секрет», протокол обыска и все вещи – мне на стол… да, не забудьте отыскать и стрелу.
– Сделаем, господин протопроедр! – Все, даже старые друзья Лука и Леонтий, вытянулись в струнку.
Алексей лишь только рукою махнул:
– После поговорим. Я уж сейчас – с докладом…
И больше ничего не сказал, а чего говорить-то? Ясно уже, что от начальства ждать. Намылят голову… хорошо, если не шею.
Шею, конечно, не намылили. Но голову…
Непосредственный начальник Алексия господин имперский советник патрикий Филимон Гротас уж изгалялся как мог. И ничего не возразишь – все правильно!
Ах, господин протопроедр, говорите, невзначай угробили чуть было не убежавшего злодея? Так лучше б он вообще убежал, чем так вот. Не думали, что бросится уходить домами? Ну да, ну да, трудно догадаться, как же. Головы-то не тем заняты, не служебной надобностью, а непонятно чем. Уж можно было б, наверное, предположить, что такой ушлый господин, как Роман Родинка, предусмотрительно выберет нетривиальные пути для своего возможного бегства, отнюдь нетривиальные.
– Владельцев домом проверили? – патрикий хмуро посмотрел на своего подчиненного. – Может, они с Родинкой в сговоре – этого никак нельзя исключать.
Алексей сухо кивнул:
– Проверяем. Устанавливаем и стрелка…
– Что значит – устанавливаем? – удивился советник. – Ах, оказывается, он не из ваших людей?! Вот так дела-а… А ведь, похоже, кто-то переиграл нас… и Родинку. Угробил. Надобно теперь думать – почему.
– Подумаем. – Протопроедр развел руками. – Этим как раз и займемся.
– Хм, подумают они. – Патрикий усмехнулся и потер руки. – Ты б лучше подумал, что будешь докладывать на синклите? Дело-то, если помнишь, на контроле у самого базилевса. Еще бы – столь удачливый преступник, вор и убийца, к тому ж – мужеложец… хотя, говорят, он жалует и женщин – притча во языцах! Ладно, ладно, не хмурься. – Гротас неожиданно улыбнулся. – Уж так и быть, вместе подумаем. Всю картину, я полагаю, императору знать ни к чему. Что интересует синклит? Чтобы мы побыстрее покончили с наглым разбойником и ворюгой Родинкой… что твои люди, в общем, и сделали. А то, что Родинку не казнили принародно, а, так сказать, уложили в процессе поимки – это уже совсем другой коленкор. Так и следует говорить – «убит при попытке к бегству», а уточнять – кем убит, не вижу особой надобности.
– Понял вас, господин, – пряча улыбку, поклонился Алексей. Все же патрикий Филимон Гротас был его старым, очень старым знакомцем, еще с первых дней службы в одном из отделений