Драгуны сервов настигали отставшие части, как волки настигают заплутавших овец, и устраивали резню. Они подлетали к центру колонны, делали залп, вольт и резким маневром безнаказанно откатывались обратно. Под этими быстрыми, точечными, но кровавыми и безжалостными ударами королевская армия все более и более превращалась в задыхающееся от страха стадо. Один за другим от нее откалывались части и люди. Кто-то погибал под картечью драгун, кто-то сдавался, а кто-то, бросая оружие, бежал в лес, наплевав на приказы командира, воинскую честь и присягу.
Собственная кавалерия, представленная двумя полными полками шательенской конницы, уцелевшей в ночном сражении, шла в начале колонны. Еще при выходе из города Оттон приказал ей защищать тылы отходящей армии, но шательены, разумеется, отказались: не барское это дело прикрывать отход пехотинцев! Но сейчас это был единственный шанс, и, не медля, Оттон вторично послал вестовых к обоим кавалерийским полкам с приказом жандармерии собраться, выдвинуться в хвост колонны и пресечь вражеские атаки.
Однако великолепные шательены, краса и гордость Эшвена, игнорировав приказ своего командующего, пришпорили коней и дружно припустили по тракту на юг, галопом, бросая оставшуюся королевскую армию на произвол судьбы.
Им вслед понеслись проклятия. Передовые пехотные колонны устремились за ними бегом, задыхаясь под тяжестью доспехов и безнадежно отставая. Предательство благородных лордов не осталось незамеченным, по рядам войск прокатилась волна негодования, возникло ощущение полной безысходности и через короткое время, как после прорыва плотины, началось паническое бегство. Сотни, нет уже тысячи бойцов, как по команде, отбрасывали в сторону оружие и разбегались как зайцы, кто в сторону от тракта, на запад к лесам, кто на восток, ближе к реке и пляжам Кобурна. В течение нескольких минут армия Оттона умерла.
Замыкающие отряды сдавались гарцующим по полю драгунам уже организованно, по команде своих офицеров. Бойцы откидывали мушкеты и пики, снимали ремни с кошкодерами, поднимали вверх усталые, пустые ладони. Рядом с Оттоном остались лишь горстка штабных офицеров, рота охранения и ближайшие батальоны, не решившиеся сдаться победителю перед очами своего прославленного командира.
Оттон снял шляпу и несколько раз обмахнулся своим пышным головным убором. Вот и все, подумал он, конец армии, конец карьере. Сдаться настигающим сервам ему не позволяла честь. Пытаться спастись практически не представлялось возможным, а кроме того, Оттон лично присутствовал на казни сенешаля Жернака и был прекрасно осведомлен о том, как именно кончил жизнь его старый товарищ Бавен. Умереть в столь почтенном возрасте с колом в заду? Нет уж, увольте.
В этот