Прикосновения к былому. Дмитрий Красавин

где изготовляли приспособления для обработки деталей моторов, часто задерживался на работе, чтобы с главным технологом и начальником цеха обсудить, как что лучше сделать. Завод выделил нам две комнаты в коммунальной квартире в десятом доме на улице Молодежной. Дом был шлакоблочный. Боковая стена зимой промерзала. Позднее выяснилось, что в войну, во время бомбардировки, она была разрушена взрывом бомбы. Фашисты тогда метили в расположенное рядом здание 33-й школы. Там тогда располагался госпиталь и на крыше во всю ее длину был нарисован красный крест. Когда рисовали крест, думали, немцам не чуждо милосердие к раненым и увечным людям – ан просчитались. Стену нашего дома восстановили еще в войну, но наспех, а потому некачественно.

      В комнатах было печное отопление. Печь держала тепло плохо и быстро остывала. Тяга была слабая, приходилось очень долго разжигать печь, но, и будучи прогретой, она периодически выпускала в комнату кольца дыма. Чтобы не угореть, мы даже в лютые морозы вынуждены были без конца проветривать помещения, открывая двери и форточку. Мебели у нас не было никакой. Я делала уроки на полу.

      В первые же дни учебы учительница по математике, наш классный руководитель, пригрозила мне переводом из пятого класса в четвертый, потому что я не смогла рассказать ей правила деления на три. Но по русскому языку у меня были хорошие оценки, а по истории я получила единственную в классе пятерку, рассказав о Римской империи, поэтому другие учителя уговорили ее дать мне время, чтобы подучила предмет. Как-то в ноябре она зашла к нам в гости, понюхала въевшийся в стены запах гари, увидела маму, сидящую на полу с младенцем, меня, притулившуюся с учебником возле печки… Вероятно, она планировала высказать претензии родителями по поводу моих знаний математики, чтобы были со мной построже, не позволяли лениться, но увиденное настолько ее потрясло, что она сказала маме, будто просто ходит по домам своих учеников – посмотреть, кто как живет. После того неожиданного визита она резко переменила свое отношение ко мне и теперь даже ставила в пример другим, как надо относиться к учебе, несмотря на внешние трудности.

      Летом, готовясь к следующей зиме, папа вдоль всех наружных стен поставил щиты из досок и пространство между ними набил для теплоизоляции опилками. Печку, чтобы не дымила, перебрал, прочистил дымоходы. У папы вообще были золотые руки. В магазинах тогда все строительные материалы и мебель были страшным дефицитом. Чтобы обустроить быт, он стал сам изготовлять мебель. В сарайке, недалеко от дома, оборудовал столярную мастерскую, сделал верстаки, полати для материалов и инструмента. Просушивал доски, обстругивал их с двух сторон рубанком, размечал, как более экономно распилить, чтобы не было отходов. Постепенно в квартире появились: новый стол, табуретки, комод, шифоньер, диван, трюмо, сундук. Маме папа устраиваться на работу не разрешал: «Пойдешь работать – дети будут брошены». Тогда она попросила его сделать пяльцы и стала дома ткать ковры.