Другой – кареглазый, с более светлой шевелюрой, с загоревшим на солнце, почти коричневым лицом, огромными кистями, больше подходившими для взрослого человека, чем для юноши. Оба были в шляпах с широкими полями, прикрывавшими их головы от действительно безжалостно слепящего солнца.
– Привет, Лев, – произнес Мил бархатистым голосом, которому мог позавидовать любой профессиональный придворный певец. – Я думал, ты сидишь в комнате и сочиняешь балладу о том, как старик принимал участие в походе покойного герцога.
– Ну уж нет! Для такого глобального произведения у меня просто не хватает чувства юмора. Пока фиеста, я решил смотаться к рыбакам и заказать рыбу на завтра, ты же помнишь, я сегодня на хозяйстве.
– Была тебе охота бежать в такую жару, можно было и вечера дождаться.
– Ха! Вечером у меня совсем другие планы, и дорога к этим планам лежит в стороне от рыбацкого поселка.
– Жасмин?
– Точно. Ну а ты что тут делаешь?
– Да я попался под руку старику, и когда он спросил, почему я не пишу, я по глупости признался ему, что уже все сделал. Он забрал свиток, а меня отправил в дом к мэру, чтобы передать свои новые стихи для его дочери.
– Повезло, – протянул Лев, – говорят, она красотка.
– Может быть. Не думаю, что меня ей представят, – легкомысленно пожал плечами Мил.
– Кто его знает. Ладно, я побежал. Хочу еще искупаться, а то от этой жары можно просто одуреть.
– Удачи.
– И тебе тоже.
Молодые люди разбежались в разные стороны, каждый по своей важной надобности, стараясь держаться теневой стороны узких улиц, чтобы хоть немного спрятаться от этого изнуряющего пекла. Тот, у которого было имя Мил, не особо торопясь, направился к центру, который располагался на холме и был самой старой частью этого удивительного города. Когда-то крепостная стена опоясывала вершину этого холма, за которым росла и развивалась Мариина, разросшаяся со временем до нынешних размеров.
Сейчас в центре города селилась только местная аристократия, могущая себе позволить жить в роскоши и довольствии. Мэр, главы купеческих гильдий и военная элита – все они проживали в старом городе, с высоты холма и своего положения высокомерно поглядывая на живущих под холмом людей. Вся деловая жизнь протекала там, внизу, и даже новая мэрия располагалась ближе к порту, в самые гуще постройки. Центр же был районом праздного веселья. Тем не менее вход в старый город был открыт для любого горожанина, как бы давая понять, что богатый люд тоже считает себя частью этого некогда вольного города.
Проплутав с полчаса по старинным гулким улицам с дорогими магазинами и мастерскими, молодой человек добрался, наконец, до дома мэра и был неожиданно