В девятнадцатом веке кустарная стадия массовых убийств, когда орудовали гарпунами, сменилась промышленной. Вот тогда-то и сообразили, что куда удобнее, а главное – выгоднее устроить цеха по обработке туш, судоремонтные мастерские и людей прямо на острове. И нагрузили суда всем необходимым для постройки на краю света заводов и жилья – для бедолаг, чья жизнь была столь же незавидна, как у угольщиков Мидлендса.
А истребив едва ли не всех ушастых тюленей и морских слонов, охотники взялись за китов, которые тогда еще резвились в дальних бухтах. И техника к тому времени усовершенствовалась. Начиная с 1880 года на острове стали появляться настоящие деревни, только без женщин и без детей. Зиму бригады проводили за ремонтом, летом бухты заполнялись сотнями рыбаков, рубщиков туш, кочегаров, бочаров, а следом за ними прибывали скобянщики, плотники, электрики, механики, парусные мастера, контролеры, повара и даже священники, врачи и зубодеры. Суда привозили все, от провизии до последней гайки, и уходили битком забитые «белым золотом» – жиром для освещения и смазкой для промышленности, шкурами и китовым усом, амброй, мясом и костями…
Стахановцы пятидесятых параллелей гордились сотнями убитых китов.
На диком острове скопились впечатляющие запасы материалов и оборудования: до отказа нагруженные суда доставляли тысячи тонн древесины и железа, машин и отдельных деталей. Расстояний словно и не существовало, налаженную работу фабрики, задуманной и созданной для убийства морских млекопитающих, продолжали другие фабрики за морями, от этих машин зависели другие машины, движение не прекращалось. Сотнями погибали киты, ушастые тюлени и морские слоны. Звериный рай обратился в ад. И смерть так усердствовала, что восторжествовала над жизнью. Звери пропали, охота пришла в упадок. Тогда же началось развитие нефтяной промышленности, и с появлением синтетических масел и пластиков охота на китов и тюленей превратилась в такой же пережиток прошлого, как корсеты на китовом усе, которых женщины уже не носили.
В годы между войнами станции начали закрываться, в истощенную отрасль перестали вкладывать деньги, и одновременно с этим впервые начали принимать меры по охране биологических видов. Осенью 1954 года остров покинули последние его обитатели. Люди бежали, бросая поселения-призраки – свидетельства их алчности. На обширных свалках под открытым небом только ветер и наводил порядок, стирая следы человека.
Исследовав базу, Луиза и Людовик немного успокоились. Не так уж они одиноки, здесь жили люди, и кто знает, что эти люди после себя оставили. Взволнованные, они бродили между цехами и складами.
Некоторые помещения, более укромные,