Вскоре «Чиндлер» был заполнен спасёнными до отказа, и даже на палубе не было свободного места. Радист по моему приказу передал в эфире на открытых частотах наши координаты и призыв ко всем находящимся поблизости кораблям и судам прибыть к месту нашего нахождения, чтобы принять на борт терпящих бедствие. Через сутки подошёл французский эсминец, направлявшийся по приказу маршала Петена[14] из Гвианы в Тулон. Однако народу было слишком много, и большая часть осталась на месте спасения. На следующий день к нам на помощь прибыла итальянская субмарина. Увидев соотечественников, всполошились пленные итальянцы. Они находились в двух связанных вместе шлюпках. Их, видимо по инерции, продолжали охранять польские конвоиры. Итальянцы стали бросаться за борт, чтобы доплыть до своего корабля. Поляки же принялись колоть их штыками и нескольких закололи насмерть. Пришлось лично вмешаться для предотвращения бессмысленной бойни и прокричать в рупор, что если начальник польского конвоя не уймёт своих ретивых подчинённых, то я выброшу его за борт, на радость акулам.
На третьи сутки подошли два наших У-бота и взяли часть людей к себе на борт, ещё часть пересадили на спасательные надувные плоты. И опять всё ещё много народа осталось ожидать помощи. Наступил день четвёртый. На связь вышел ещё один француз – большой военный корвет, так же направлявшийся в Тулон. Позже стало известно, что по приказу маршала Петена на дальнем рейде Тулона была затоплена большая часть французских военных кораблей, с тем, чтобы они не достались ни союзникам, ни силам Оси. К вечеру четвёртого дня появился этот проклятый американец, бомбардировщик В-24 «Либерейтор». Я приказал растянуть на палубе белое полотнище с красным крестом и просигналить проблесковой лампой о том, что мы ведём спасение союзнических солдат, а так же детей и женщин, но американца это не остановило. Этот подонок сбросил бомбы, покалечив и убив множество народа. Погибли и несчастные гражданские, и солдаты союзной им английской армии. «Либерейтор» улетел, но только для того, чтобы пополнить боекомплект и, вернувшись, продолжить своё подлое дело. Опять были жертвы; хотя американец и не был асом бомбометания, но «Чиндлер» всё-таки получил серьёзные повреждения.
Мне не оставили выбора. Пришлось высадить последние четыре сотни потерпевших на освободившиеся шлюпки и срочно уходить на погружение. Благородство – дорогое удовольствие, часто дороже жизни, но ни экипажем, ни субмариной я рисковать не имел права.