Чудны дела твои, Господи. Яков Капустин

для себя

      рассказал приятелю о своей беде.

      – Куда я только не ходил, и к психологу, и к психиатру, и к бабкам, чтобы сняли порчу – ничего не помогает. Так что мне труба.

      – Коля, я не знаю, как ты на это посмотришь, но давай я тебе устрою встречу с нашим батюшкой отцом Романом, умственный, я тебе скажу, мужик. Наши бабы с его появлением перестали аборты делать. Я сам уже почти год не пью, а ты ж помнишь… Я и со службы из-за водки ушёл. Мой Славка с женой сошёлся, ребёнка усыновили, не нарадуемся. Да и вообще у нас всех детей из детдома разобрали. Менты с бандитами дому престарелых помогают. Такой вот у нас батюшка. Он у нас как пожарная команда.

      Полковник угрюмо молчал. По его виду было видно, что никаких надежд у него не осталось. В Бога он не верил, а в батюшек тем более. Но терять, как говорится, было уже нечего, и он безвольно махнул рукой.

      Виктор вышел из комнаты, а когда вернулся заявил: – Сейчас батюшка к нам приедет, он мне, кстати, дом обещал освятить.

      Николай Николаевич в церковь не ходил, и на все эти заморочки смотрел свысока.

      Виктор побежал суетиться по хозяйству, а Пустовойтов с рюмкой коньяка уселся в кресле.

      Минут через двадцать в комнату вошёл парень лет двадцатидвадцати пяти, похоже сын Онищенко, и, поздоровавшись за руку с гостем, сел к столу и начал есть не снимая плаща.

      – Замотался – сказал парень, наблюдающему за ним Николаю Николаевичу – поесть некогда.

      Появился Виктор:

      – Батюшка извини, что я тебя побеспокоил, но у меня тут с другом беда…