Его Величество Государь Николай II. Последнее Царствование глазами очевидца. Николай Павлов

существовать под знаком этого сословия и предусмотрительно старается, когда это выгодно, это подчеркивать, а когда надо – отрекается от него. Петербургская чиновная и придворная бюрократия играет все время двойную игру, она составляет издавна особый класс и, связываясь кое-какими нитями с местами, пользуется при случае дворянством, не неся перед ним никакой ответственности… и своей экономической политикой приносит ему вред… Отсюда – ложное, маскированное положение бюрократии и перед Царем, и перед дворянством, и перед интеллигенцией, с которой она, за малым исключением, с 1905 года составляет одно целое.

      Весь XVIII и XIX век служилый класс авторитетен в народе – непоколебимым обаянием самодержавной власти. Раньше, при малочисленности местной бюрократии, страна жила предоставленная сама себе, и западная «культура» начинает в нее вводиться лишь с проведением почт, телеграфа, сообщений и сношениями с центральными ведомствами.

      С этой эпохой совпадает и оскудение центра…

      Бюрократия из Петербурга начинает вмешиваться в жизнь страны по западным методам. Вмешиваться за счет былой свободы и значения местной власти, и авторитета провинции. С этой эпохи прямого вмешательства должна возлагаться на бюрократию полная ответственность за ход истории.

      Бюрократия, ревнивая к влиянию земства, берет на себя задачи опеки над народом, но выполнить своих целей не может, не имея ни сил, ни знания, ни патриотизма, ни сплоченности. Цель – оевропеить русских и обрусить окраины, провести начало капитализма и одновременно сохранить общину и «кое что» бытовое – создает хаос понятий, и жизнь народа все глубже запутывается. Условия (этно- и географические, и социальные) нашей страны так неимоверно различны с другими странами, что все западнические приемы и трафареты не оставляют никаких следов в жизни народа. Делается не то, что надо, и Россия Державина и Гоголя остается все той же, только здоровый дух ее быстро утрачивается.

      Если кто и работает удачно, то только уездное Земство.

      Имея в своей среде до второй половины века целый ряд крупных государственников одной школы и круга и продолжая опираться лишь на авторитет Царя, бюрократия была в силах творить и помогать Государям, медленно, но идти вперед. Со второй половины века физиономия бюрократии резко меняется, численно растет, и в близкие круги около Монарха вливаются новые элементы типа интеллигентского, бесцензового, наемного. Служба «не за страх, а за совесть» сменяется в частых случаях службою за страх и против совести. Мелкие хищники-городничие сменяются финансовыми хищниками центра.

      Бюрократия берет на себя больше, чем может и смеет: она упорно держится Царскою властью, но начинает присваивать Ее прерогативы в мелких вопросах, создавая свои чиновно абсолютные права, злоупотребляя Царским именем и целой системой «расхищения Самодержавия» постепенно размыкает власть от народа. Ни в одном случае, до самого 1917 года, бюрократия не сознает публично своих