Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина. Алексей Щербаков

судья, прочитав ее, спрашивал ответчика, готов ли он отвечать? Если он был не готов, то ему для этого давался известный срок, но челобитной истца в этом случае ему не читали и не давали ее на руки. Если же истец заявлял, что он готов отвечать на челобитную истца, то последняя читалась ему и он должен был возражать против нее. Возражения он мог делать лично или через поверенных. Во время разбирательства подьячие записывали речи сторон, а по окончании судоговорения прочитывали им написанное, и стороны прикладывали свои руки к судному делу; за неграмотного подписывал тот, кому он верил. После этого истец и ответчик опять отдавались на поруки, а подьячие выписывали коротко, что кто говорил, а также узаконения, на основании которых можно было решить это дело, и судьи решали его; если же дела нельзя было решить в том приказе, где происходило судоговорение, то оно отсылалось к царю и боярам, которые и постановляли решение. Дела велено было решать по Уложению и царским указам, а в случае каких-нибудь затруднений обращаться за разъяснением в думу или к самому царю.

      Доказательствами в исках являлись крестное целование, свидетельские показания и письменные документы. В делах денежных, заемных, товарных и др., при которых могли применяться письменные доказательства, кабалы и записи, последние имели решающее значение, и если бы у кого кабалы или записи каким-нибудь образом уничтожились, то хотя бы он представлял… и 20 человек свидетелей, свидетельство последних ставилось ни во что. Давностью для кабал и записей считалось 15 лет. Если иск был признан правильным, деньги взыскивались в пользу истца с ответчика; кроме того, с него взыскивались царская пошлина, по 10 денег с рубля, и судебные издержки (“проести, волокиты и убытки”) в пользу истца. Если ответчик не уплачивал долга, его понуждали к этому путем правежа; затем, в случае несостоятельности ответчика и невозможности со стороны его удовлетворить сумму иска, он “выдавался головой” истцу, т. е. отдавался на некоторое время на известных, определенных уложением, условиях в услужение истцу; царские пошлины в этом случае взыскивались с истца.

      По истечении времени, определенного для погашения долга, истец обязан был привести находившееся в его услужении лицо в тот самый приказ, который выдал ему это лицо “головой”, и приказ отпускал его на волю. Никто не мог держать более определенного срока лиц, выданных головой. В делах о бесчестье с виновного взыскивались деньги в том размере, в каком обиженный получал жалованье от царя; за бесчестие жены взыскивалось вдвое, дочери – вчетверо, сына, не состоявшего на службе, – вполовину против отца. В случае несостоятельности виновного били кнутом. Дела в приказах велено было решать без задержки, но это никогда не исполнялось, и приказах были известны медленностью своих решений, вошедшей в поговорку под именем “московской волокиты”. Если бы ответчик во время разбора дела заявил иск против своего истца, дело его должно было быть разобрано немедленно, не выходя из суда, хотя бы исков было два и три по разным челобитным.