решился на дело смелое. Об руку с Альме вышел он на дорогу, по которой должен был проезжать паша; завидя его, дервиш расположился со своей спутницей в положении самом соблазнительном. Мегемет-Али приостановился; дервиш продолжал свое дело, не обращая ни на кого внимания…. Наконец паша велел прикрыть обоих бурнусом и поехал дальше. Редко увлекаемый первым чувством гнева и обдумав происшествие, он увидел, что не в праве был наказать дервиша, потому что сам поощрял разврат. Как бы то ни было, это ли обстоятельство, настоятельное ли требование других было причиною, только паша отменил подать с женщин и тогда началось на них ужасное гонение. Не только торгующие собой, но даже те, которые были как-либо причастны к этой торговле изгонялись из Каира; их били, ссылали в далекие провинции; Альме и Гавазе, без которых прежде не обходился ни один праздник правоверных, были сосланы в Эсне. Не знаю, почему именно Эсне избран для их местопребывания, но здесь они, на правах ссыльных, получают солдатский паек и даже отправляют прежнее занятие танцовщиц, разумеется только для любознательных путешественников, стремящихся с такою жадностью поучиться всему в далеких странствованиях своих и достигающих до Эсне с единственною целью испытать сильные ощущения, доставляемые этими женщинами. Таково уже кочующее племя путешественников! У вторых порогов оно однако исчезает, возвращаясь отсюда домой, где с гордостью рассказывает, что оно переступило через тропики, видело пирамиды, крокодилов, Фивы и Альме!..
Почти все Альме и Гавазе собрались в доме, где мы остановились. Тут были сириянки, гречанки, коптки и наконец сама София…. София некогда была любимицей важного лица и несмотря на открывшуюся измену, так легко за нее поплатилась. Привели музыку: эта восточная музыка известна: скрипящая, жужжащая, гремящая; она состоит из разных барабанов, чего-то вроде скрипки об одной струне и дудки и тем лучше, чем сильнее подирает по коже своими звуками. Альме сначала пели, потом две из них вышли вперед и стали танцевать. Они были в коротеньких, весьма богатых, шитых золотом курточках; под этими курточками, едва застегнутыми внизу, без рукавов, виднелись кисейные сквозистые рубахи; головы украшались ниспадающими в прядях роскошных черных волос золотыми и серебреными монетами и шнурками; на руках были толстые браслеты; наконец широкие шаравары, ниспадавшие в виде юбки, довершали наряд. Пляска Альме состояла большей частью в позе, мимике, в дрожании нижней половины тела, но эти движения были так сладострастны, так гибки, полны неги, трепета, волнения, что действительно нельзя было не удивляться им. Пляска цыганок жива, сладострастна, но в ней много дикого, много оргии; у Альме больше неги, спокойствия. Это климатическое отличие.
Альме пели, пили и курили. Развеселившись, некоторые из них решились танцевать «Осу» нахле. Дело состоит в том, что танцующая воображает, будто ее укусила оса и ищет эту осу в своем платье. Альме вышла на сцену; она долго не решалась танцевать; наконец,
