Столкновения разных позиций не ограничивались, как известно, научными спорами, а сопровождались в странах казарменного “социализма” жестокими репрессиями государства по отношению к “отступникам” как к якобы врагам революции, рабочего класса, народа, социализма и т. п. Такой метод переубеждения оппонентов заставляет весьма осторожно, взвешенно подходить к оценке той или иной совокупности взглядов как марксистской или немарксистской.
Самый лёгкий путь решения этой проблемы, избавляющий аналитика от моральной ответственности за последствия своих оценок (за “оргвыводы” из них), – считать марксистами всех, кто так себя осознаёт и называет. В этом случае в рамках марксизма пришлось бы выделить кардинально различные и, что главное, несовместимые друг с другом течения.
Исследователь, применяющий подобный подход, заранее обрекает себя на то, чтобы считать сталинизм одним из течений марксистской мысли и её практическим воплощением. Такой результат неприемлем хотя бы потому, что идеология сталинизма маскировала эксплуататорский казарменно-кастовый (тоталитарный) строй, тогда как специфика марксизма, определяющая его место в общественной мысли, – идейно-теоретическое выражение интересов и целей рабочего класса по освобождению трудящихся от эксплуатации, по утверждению социальной свободы.
Положить самоидентификацию в основу классификации направлений общественной мысли – значит смешать в одну кучу и магистральный путь развития собственной идеологии той или иной социальной группы, и идеологии иных социальных групп, использующие какие-либо формулы и самоназвания лишь в порядке социальной демагогии, в целях манипулирования общественным сознанием.
Научная классификация общественного сознания должна быть ориентирована на то, чтобы вычленить в нём действительно разнотипные тенденции, распознать демагогию за фразеологическим фасадом. В противном случае придётся, например, рассматривать национал-социализм как одно из течений социалистической мысли. Или же придётся рассматривать идеологию современных российских имперцев-державников как разновидность патриотического сознания, а идеологию и практику форсированного первоначального накопления капитала на основе принудительных (шоковых) реформ в ряде стран Центральной и Восточной Европы – как разновидность демократической идеологии и практики. Абсурдность таких подходов очевидна или же легко доказуема.
Полагаю приведённые выше аргументы исчерпывающим доказательством того, чтобы не считать необходимым и достаточным признаком принадлежности к марксизму такой формальный признак, как самоидентификация. Предложу иной подход к классификации направлений общественной мысли, самоопределяющихся как марксистские.[14]
Очерченная выше (см. раздел 5) система мировоззренческих и методических принципов и базовых категорий марксизма – это реально