– Эта чертова баба успела вам наговорить гадостей.
– Гораздо менее гадких, чем ваше враждебное к ней отношение.
– Просто я не мог вспомнить, кто она такая.
– Но вы, кажется, предпочитали смотреть на меня, хоть и вовсе не знали, кто я такая.
– Вы показались мне более понимающей. В тот момент.
– И более привлекательной?
Он колеблется.
– Возможно. – Помолчав, добавляет: – Физически.
– Выражаясь бытовым языком – вы меня захотели?
– Слушайте, я очень болен. Секс – последнее, что могло бы занимать мои мысли. И ради бога, скажите, чтобы сестра перестала присасываться к моей шее!
– А вы предпочли бы, чтобы она присасывалась к другим местам вашего тела?
Он молчит. Потом:
– Это отвратительно!
– Почему, мистер Грин?
– Вы и сами прекрасно знаете почему.
– Нет. Я вовсе не знаю почему.
– Слушайте, уважаемая, я, может, и забыл какие-то факты. Но не забыл о приличиях. Если бы я и о них забыл, я бы уже придушил вас обеих. Почти наверняка.
Она плотнее прижимает его пальцы к своей груди.
– Именно это сильнее всего меня и озадачивает, мистер Грин. Почему ваше столь явное отвращение к нашим методам находит свое выражение лишь в словах?
– Не понимаю, что вы хотите сказать.
– Вы не сделали ни одной попытки оттолкнуть нас, выскочить из кровати, уйти из палаты. Не совершили ни одного из тех действий, на которые вполне способны. И которые явились бы адекватным физическим эквивалентом состояния вашей психики.
– При чем же тут я, если я наполовину еще под наркозом?
– Ах вот оно что! Но вы вовсе не под наркозом, мистер Грин. Вы могли так себя чувствовать, когда только начали просыпаться. Но проснулись вы как раз оттого, что я ввела вам антиуспокоительное. Стимулянт. Оно давным-давно должно было оказать свое действие. Так что, боюсь, объяснить этим свое бездействие вам не удастся. – Он чувствует себя словно шахматист, неожиданно угодивший в расставленную ловушку. Доктор снова плотнее прижимает к себе его руку. – Я вовсе не хочу критиковать вас, мистер Грин. Просто задаю вопрос.
– Потому что… потому что я же ничего не помню! Полагаю, тот, кто отправил меня сюда, все-таки знал, что делает.
– Если я правильно понимаю, вы допускаете, что наши методы имеют под собой некоторые основания?
– Просто я не выношу вашу манеру вести себя.
Некоторое время доктор молчит, потом спокойно убирает его руку со своей груди, чуть отодвигается и поворачивается на другой бок, лицом к нему. Теперь ее глаза оказываются так близко, что ему трудно сфокусировать собственный взгляд, но что-то в них да и в выражении ее лица говорит ему, что она поняла – силовые методы больше применять не следует. На этот раз глаза опускает она. И говорит шепотом, так тихо, будто не хочет, чтобы ее услышала сестра Кори у него за спиной:
– Мистер Грин, наша работа здесь не так уж легка. Мы ведь тоже вовсе