Тусклая. Надежда. Андрей Николаевич Ларионов

внешний мир не мог быть таким жестоким. Там пели про любовь сверчки. Где-то на крыше порхали не то голуби, не то летучие мыши. Запах сена висел тут внутри. Хотя его перебивал иногда запах мочи. Видимо, парни иногда справляли нужду в углу этой темницы.

      Какое-то время заключенные еще расспрашивали меня. Потом разговоры прекратились. Я провалился в черную пустоту сновидений. В тех снах, я был далек от этих гор и холмов, поросших лесом. Я был дома. В Сибири. Я гулял по городу с девушкой, держал ее за руку. Улыбался. Там все было почти идеально…

      День второй

      Проснулся я от лучей солнца, что пробивались через заколоченный досками сарай. Света было не так уж и много, тем не менее, внутри становилось светлее. Мириады пылинки беззаботно кружились в танце при лучах солнца, как когда-то в детстве. Раньше я любил давно, смотреть на такие картины у себя в трехкомнатной квартире. Я просыпался раньше других, солнце вставало уже. Летние лучи светила проникали в зал, а я распахивал дверь и смотрел, как из окна льется свет. На полу лежал палас, коричневатый и большой. Зал сам был очень просторный у нас. В углу был телевизор. Он стоял на высокой подставке, которую сделал папа. Тогда мы сверлили стены, и вставляли туда дюбеля, чтобы потом установить там подставку для телевизора. Еще к нам приходил дядя Витя, он варил нам там что-то. Подставка была самоделочная. Собственно на этот уголок и поставили телевизор потом. Еще тут был стол. Диван, который мама потом обшила в бардовый цвет. И посреди этой тишины кружились в неистовом танце пылинки. Они как маленькие едва заметные насекомые в броуновском движении делали какие-то перемещения в пространстве.