И Федя пошел искать Андрюшку. Догнал.
– Тебя… нас… Никель зачем-то зовет. Идем…
– Чего это я должен?.. – конечно же начал Чикишев. И мигнул. И буркнул: – Ну, айда… если зовет.
В классе было уже пусто. Лишь Никитка сидел на прежнем месте. Чуть-чуть улыбнулся навстречу.
– Ну, чего… – нерешительно сказал Чикишев. – Вот я… мы…
– Ага… – проговорил и Трубин. – Вот…
Они были оба коренастые, круглолицые, с лохматыми волосами пеньковой окраски и вздернутыми носами. С глазами цвета чайной заварки. Светлые бровки их были хмуро сведены.
Сидевший Никитка Кельников смотрел на них снизу вверх. Он опять слегка улыбнулся.
– Вы такие… прямо как два брата. Вам бы не драться, а быть все время рядом… друг за дружку…
– Чо, воспитывать надумал? – сумрачно проговорил Федя и стал смотреть на доску с нарисованной теткой (тетка была похожа на завуча Карину Эдуардовну – кто-то успел на бегу). – На фиг надо…
– Да. Не надо, Ник… – мягко сказал Андрюшка.
– Нет, я не воспитывать… Я вам подарить хочу…
Никель выложил на парту два шарика из волокнистого хрусталя. Размером с грецкий орех. В шариках зажглись искры.
Трубин и Чикишев посмотрели друг на друга. Потом на Никеля. Федя подумал, какое у того бледное треугольное лицо и большущие глаза. И тонкая беспомощная шея. Андрюшка, видимо, подумал что-то похожее.
– Да зачем?.. – пробормотал Федя.
– Ага, зачем?.. – повторил за ним Андрюшка.
– Ну… вы вчера вон как заступились за меня. Вместе…
– Ну и что? Не ради подарка, – насупился Трубин.
– Да. Не из-за него ведь… – согласился Чикишев.
Никель шевельнул шарики, щелкнул ими друг о дружку. И, глядя на них, объяснил:
– Ну… я тоже не из-за этого. А так, на память…
Федю и Андрюшку словно кольнуло холодной иглой. Одинаково. (Они потом признались в этом, когда вспоминали тот случай.)
– На какую еще… память? – выговорил Федя.
Андрюшка же опасливо промолчал.
Никель опять вскинул глазищи.
– Да, вы ведь не знаете… Завтра меня увезут в Москву. На операцию.
Трубин и Чикишев опять посмотрели друг на друга. Потом на шарики.
– Ни фига себе!.. – вполголоса сказал Федя.
– Это… на сердце, да? – неуклюже выговорил Андрюшка.
– Ну да… – с ненастоящей беззаботностью отозвался Никель. И стал смотреть в окно.
Федя посильнее свел брови и решил:
– Ты вот что! Ты шарики сейчас не дари, а отдашь нам, когда вернешься.
Никель глянул на них, словно из темного пространства:
– «Вернешься». Вы же сами понимаете… Это же сердце, а не аппендицит. Сколько там шансов?.. Родители не хотели даже, чтобы операция… а я заставил согласиться. Надоело жить, как в клетке… Ребята, вы возьмите… Посмо́трите потом на них и вспомните про меня. А я буду знать про это и думать там о вас…
Тихо-тихо стало. Наконец Федя выговорил:
– Чо про нас думать-то…
Никель