Ведьмины штучки. Тиана Каракада́

замком. Он и раньше брал гитару, уходил, но ночью или в крайнем случае на второй день возвращался. И тогда довольный, иногда пьяненький, он не трогал Дениса, а наоборот, поучал: «Жениться надо с умом! А ты дурак». Продукты какие-никакие в доме были – оставались после Алексея Васильевича, готовить себе Денис научился давно, да и на улицу – пожалуйста, выходи, гуляй сколько хочешь, там и к бабе Оле можно зайти, она всегда угостит пирожком, а то и кашей накормит. Старушка при этом гладила Дениску по спине, жалела, называла неприятным словом «несчастный».

      Денис остановился у книжного шкафа – здесь жили его любимые герои. И этот шкаф, и комод с ручками-завитушками, и большой овальный стол, покрытый гобеленовой скатертью с золотыми нитями, были старинными. Маленьким Денис представлял, что он – отважный герой, он живёт в замке волшебной сказки, а мама – прекрасная светловолосая принцесса, которую он спасёт от злого чудища, пусть только явится сюда!

      Но всё сложилось иначе.

      Сначала ушёл папа. Мама сказала, к Азе. Азззза казалась мальчику злой осой. Денис жалел папу и не мог понять, почему тот никак не сбежит от неё. При коротких встречах, когда они с папой гуляли по парку или сражались в игровом центре, мальчик так и не решился задать этот волновавший его вопрос. Мама тоже переживала, плакала тайком, но при посторонних всегда улыбалась и была похожа на гордую королеву, от этого сердечко маленького мальчика переполнялось любовью и гордостью за неё.

      Потом с мамой стал приходить Алексей Васильевич. С круглой лысиной на макушке, с небольшими, побитыми кое-где белой сединой, усиками, скользкий, неприятный. Он работал вместе с мамой в библиотеке. Мама сказала, это её новый начальник. Каким-то обострённым чувством, которое так развито у детей, Денису не нравился этот человек.

      Когда Денис учился в первом классе, мама сказала, что Алексей Васильевич будет жить у них, теперь это её муж, а его, Дениса, он усыновляет. Необъяснимый страх захолодил сердце ребёнка, пролился слезами. Он прижался к маминому животу, словно хотел укрыться от беды, но мама, обнимая его, лишь приговаривала: «Не надо плакать, сынок, ты же мужчина! У меня сегодня праздник, будь умницей, не огорчай меня». Эти мамины слова не успокаивали, почему-то сейчас они для Дениса ничего не значили.

      В этот же день он встретился с папой в парке, и ощущение беды заставило заговорить о том, как ему, Дениске, плохо. Но папа, покачивая колясочку с младенцем, принялся рассуждать о трудностях жизни, проблемах, называя почему-то его, Дениску, братом. Папа говорил, говорил, его слова были так же пусты, как и мамины, они не утешали и не давали надежды. Дениска посмотрел на папу и вдруг почувствовал: этот красивый человек в чёрном пальто, в чёрных перчатках, так по-чужому пахнущий чем-то дорогим, уже не его папа и он, Дениска, ему совсем не нужен.