– Только наркоз, – уперлась я.
– Таня, – сказала Наталья Алексеевна, – ты видишь?
– Угу, – качнула головой медсестра.
– Давай пленочку.
– Сейчас.
Через секунду у меня во рту все онемело, Наталья Алексеевна позвякала железками и спросила:
– Вам не было больно?
– Ни секунды, – восхитилась я, – даже укола не почувствовала!
Колесникова улыбнулась.
– Эта пленочка наклеивается на слизистую, обезболивает не сильно, но в вашем случае вполне было достаточно.
– И где такую берут? – спросила я.
Татьяна Михайловна погрозила мне пальцем:
– Ох, сдается мне, вы решили ее себе сами клеить и к нам не ходить!
– Что вы! – воскликнула я, хотя на самом деле именно эта мысль поселилась в голове.
Наталья Алексеевна протянула мне конвертик.
– Вот, держите. Если сильно заболит десна, отрежете кусочек и приклеите сами, это очень просто, но потом сразу к нам.
– Конечно, – заверила я и схватила подарок.
С тех пор упаковка лежит на столе, под карандашницей, сейчас возьму ее, и мне сразу станет легче.
Родное гнездо выглядело совсем уныло. В прихожей и по коридору мотались клоки пыли, на тумбочке у зеркала высилась банка из-под растворимого кофе, почти вся забитая окурками, но больше всего меня удивила непонятная обувь, кучей громоздившаяся на полу. Какие-то сапоги на платформе, ботинки. Поизумлявшись пару секунд, я подняла голову, увидела открытую настежь антресоль и все сразу поняла. В связи с надвигающимися морозами Олег решил найти свои меховые сапоги, залез туда, где мы храним обувь, и вывалил то, чем никто давным-давно не пользуется. Надо же, я совсем забыла про эти сапожки. Кстати, чьи они? Мои или Тамарочкины? И с какой стати я запихнула их подальше? Они вполне прилично выглядят, так сказать, вне моды, толстая подметка и «начинка» из цигейки. Может, у них не работает «молния»? Надо как-нибудь собраться с силами, вытащить с антресолей все узлы, чемоданы и порыться в них как следует, вон какие хорошие вещи можно там отыскать!
Дверь кухни приоткрылась, и оттуда выбралась зевающая собака Дюшка, увидав меня, она бросилась вперед. Я обняла собаку и стала гладить спутанную шерсть. Дюшка похудела, впрочем, ей это только на пользу, но, похоже, собачку не расчесывают и не моют ей после гуляния лапки.
Внезапно острая игла вонзилась в сердце. Ну какого черта я решила «держать фасон» и обозлилась на мужа? Что хорошего получилось в результате? Почему я обиделась на Олега? В семье может случиться скандал, но это не значит, что следует закусывать удила. Да уж, наваляла я дров, наделала глупостей. Вообще-то, я надеялась, что Олег первым сделает шаг к примирению, испугается, начнет звонить, но Куприн, похоже, продолжает злиться на меня. Впрочем, небось он тоже