Прапорщик вскарабкался на тент «ГАЗ-66» и с силой начал швырять за стены дувалов гранаты, потом решетил их из автомата и кричал молодым солдатам, съежившимся в испуге на дне кузова: «Патроны, мать вашу, патроны!».
Солдаты передавали ему набитые патронами магазины и бросались наполнять мгновенно пустеющие, сбрасываемые вниз прапорщиком.
Через несколько минут кишлак остался позади, и командир дал команду остановиться. Потеряли один БТР, людских потерь не было. Водитель машины был сильно контужен, двум солдатам осколками снесло ступни ног: когда рванул взрыв, они сидели на броне. Остальные отделались легким испугом и царапинами. Командир приказал вызвать базу и доложил об обстреле, дал координаты и попросил забрать раненых. Потом колонна пошла дальше. Через час их догнали вертолеты. Один из них сел, забрал раненых и вновь умчался в высокое, знойное небо. Перед тем как забрать раненых, вертолетчики снесли с лица земли тот небольшой кишлак.
После обстрела прапорщик долго разглядывал молодых солдат. Он читал на их лицах переживания, что бурлили в них. Были испуг, удивление, ошарашенность, но панического ужаса, к счастью, не было.
– Ничего, мужики, прорвемся, – сказал прапорщик, протягивая солдатам примятую пачку «Памира». Солдаты потянулись за сигаретами и дружно закурили. Старослужащие привычными движениями набивали опустевшие магазины, спокойно курили, лишь изредка перекидываясь фразами. Они, как и прапорщик, знали, что если кто-нибудь из духов уцелел в кишлаке и добрался до «зеленки», то впереди их ждет еще не одна засада…
Так что этот сегодняшний бой был не случайным, а, скорее, закономерным.
Вскоре, поужинав разогретой тушенкой, прапорщик залез под «ГАЗ-66» с установленным на борту минометом, придвинулся поближе к переднему колесу, под правую руку положил автомат, левую сунул под голову и закрыл глаза. Солдаты и офицеры, не занятые в охранении, тоже улеглись. Возились не долго, быстро приноравливаясь к неровностям афганской земли. У санитарной машины кто-то негромко стонал. Санитары заворачивали в плащ-палатки трупы солдат и укладывали их в кузов машины. В этом бою было много потерь. Двадцать три человека погибли, еще трое скончались уже после перевязки, и семь человек были ранены.
Прапорщик забылся в тяжелом сне. Его тело напрягалось, кулаки стискивались, из горла вырывались хриплые стоны. Он переживал сегодняшний бой еще раз во сне. К нему приходили и убитые им люди, чтобы умереть опять от его руки, и убитые этими людьми солдаты его батальона, и эта девчонка, погибшая сегодня по случайности. Прапорщик побывал во многих боях, потерял многих друзей и солдат, был сам дважды ранен и контужен. Казалось бы, смерть и кровь вошли прочно в его жизнь, но каждый бой и каждая смерть заставляли его мучительно переживать. В отпуске, отдыхая в Союзе, он мучился,