Она рассмеялась мне в лицо и сказала:
– Я занята и не меняю своих занятий, покуда эти занятия у меня есть.
Я не знал, о каких занятиях идет речь. Это было до Сен-Сена Пакетта. До того, как он начал пользоваться ее даром ставить на верный номер.
Ничего такого не было у меня в мыслях, когда я опустил руку на выключатель лампы и оглянулся на Сэди Берк. Рассказывая об этом, я просто хочу объяснить, что за женщина стояла у кровати, созерцая останки, пока я держал руку на выключателе, – что за женщина была Сэди Берк, которая проделала большой путь благодаря своему умению держать язык за зубами, но так сплоховала в тот вечер.
По крайней мере, так мне тогда показалось.
Я выключил свет, мы вышли с ней в коридор и пожелали друг другу спокойной ночи.
На следующее утро часов в девять Сэди постучала в мою дверь, и я, словно размокший кусок дерева со дна взбаламученного пруда, качаясь и поворачиваясь, всплыл на поверхность из мутных глубин сна. Я подошел к двери и высунул голову.
– Слушайте, – заговорила она, не поздоровавшись, – Дафи уже отправляется на эту ярмарку, и я еду с ним. Ему надо поговорить с местными шишками. Он хотел и растяпу поднять пораньше, чтобы тот пообщался с народом, но я сказала, что он неважно себя чувствует и приедет немного погодя.
– Ладно, – сказал я, – хоть мне и не платят за это, я попытаюсь его доставить.
– Мне все равно, приедет он или нет, – ответила она. – Плевать мне с высокой горы.
– И тем не менее я попытаюсь его доставить.
– Валяйте, – сказала она и пошла по коридору, раздирая юбку.
Я посмотрел в окно, увидел, что впереди у меня опять целый день, побрился и пошел вниз пить кофе. Потом я поднялся к своему номеру и постучал. Внутри послышался странный звук – как будто в бочке с пухом дудели на гобое. Тогда я вошел. Дверь я накануне не запер.
Был уже одиннадцатый час. Вилли лежал на кровати. На том же месте, в том же смятом пиджаке, со сложенными на груди руками и бледным ясным лицом. Я подошел к кровати. Голова его оставалась неподвижной, но глаза повернулись в мою сторону – так, что я удивился, почему не слышу скрипа в глазницах.
– Доброе утро, – сказал я.
Он осторожно приоткрыл рот, оттуда высунулся кончик языка и медленно пополз по губам, проверяя их и смачивая одновременно. Затем он слабо улыбнулся, словно пробуя, не лопнет ли кожа на лице. И поскольку она не лопнула, прошептал:
– Кажется, я вчера напился?
– Да, удачнее слова не подберешь, – ответил я.
– Это со мной в первый раз, – сказал он. – Я никогда не напивался. Только раз в жизни попробовал виски.
– Знаю. Люси не одобряет спиртного.
– Но она, наверное, поймет, когда я ей расскажу. Поймет, что меня довело до этого. – И он погрузился в задумчивость.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – сказал