Глаза иртхана сверкнули.
– Нравится ходить по краю, Леона-Бриаль?
Да, это у меня экстремальное увлечение такое: «Разозли Халлорана» называется, век бы его не видеть!
– А вам? – спокойно встретила его взгляд.
– Не боишься упасть?
– Иногда полет стоит падения.
– И сломанной шеи?
– Почему вы так не любите женщин, вам подружка изменила?
Меня полоснуло его силой. Наотмашь.
Не успела вдохнуть, как снова оказалась прижатой к стене. Запястья он без труда удерживал одной рукой, второй резко задрал мою ногу. Юбка поползла вверх, открывая плотное кружево чулок и ремешок пояса. Взгляд иртхана не просто горел – он полыхал огнем, алый цвет стремительно заполнял радужку.
– Поговорим начистоту, Леона-Бриаль. Такие девочки, как ты, очень любят играть с огнем. И умело набивают себе цену.
Колено уперлось мне между ног, заставив дернуться. Но тело отозвалось на это совершенно иначе: горячая волна прокатилась от самого низа живота и до груди, заставляя все волоски встать дыбом. Взгляд иртхана обжигал, сердце трепыхалось где-то в районе горла. И так же, как горели его глаза, горела и моя кровь, отравленная сквозь кожу жесткими прикосновениями. Прикосновениями, от которых мутился разум. Голова напоминала перевернутый стеклянный шар с опадающими внутри снежинками, и, когда Халлоран наклонился к моим губам, я со всей силы пнула его в бедро и оттолкнула.
– Отвали, драконище драное!
Не ожидавший такого отпора иртхан пошатнулся и разжал руки. Я впечаталась в стену и поползла вниз, а он наткнулся на пирамиду из мебели. Раздался скрежет, лязг падающего ведра. Внутри оказалась какая-то дрянь бледно-желтого цвета, которая выплеснулась на пиджак и идеально прилизанные волосы Халлорана. Следом на пол брякнулось ведро. Покатилось, сверкая остатками содержимого и оставляя за собой скользкий след.
Я смотрела на все это долго.
Или мне так казалось. А потом перевела взгляд на иртхана и отчаянно пожалела, что ведро упало не на меня.
По дороге домой я не выпускала из рук телефон и вглядывалась исключительно в свое отражение. Отражение смотрело на меня огромными глазами и явно задавалось вопросом, на кой ему достался такой непутевый оригинал. Но темный экран не спешил оживать, а динамик – орать голосом разъяренной Эвель, что теперь я могу петь исключительно в подземках. Думала, иртхан меня убьет – на месте, взглядом. Но Халлоран рывком стащил пиджак и вылетел из подсобки, а я на подгибающихся ногах поплелась в гримерку.
– Эй, дамочка! – недовольно напомнил о себе водитель.
Я встретилась с ним глазами в зеркале заднего вида и прочла все, что он обо мне думает: укурилась.
– С вас сорок семь тэррингов.
Сегодня квартира