– В детстве старый Алит брал меня с собой на охоту. Он приходился то ли дядей, то ли еще каким-то родственником маме Мианне и ко мне относился хорошо. – Я поддержала разговор, тщательно следя за тем, куда наступаю. – А потом уже одна сюда бегала, когда соседские дети сильно доставали.
– Тебя не приняли, – прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.
Странно, но воспоминание о том, как изуродованную болезнью девочку не брали в игры, закидывали камнями и с улюлюканьем норовили загнать или в дом, или в лес, не отозвалось привычным уже едким чувством внутри. Прохладная ладонь служила неплохой опорой не только на едва различимой в траве тропе, но и в неожиданно ставшем зыбким, как болото, мире.
– Тогда, пятнадцать лет назад, от лихорадки половина села вымерла, а я осталась жива. Думаю, мне этого так и не простили. – После короткого раздумья я произнесла то, что, наверное, всегда знала, но никогда прежде не решалась сказать даже себе.
– Тебе не место здесь, – с неожиданной твердостью заявил живой результат нарушения магических законов и сжал мои пальцы крепче.
Хотела спросить, где же, по его мнению, мне следует быть, но с языка сорвалось другое:
– Ай!
– Что? – Опомниться не успела, как одной рукой Тавиш резко прижал меня к себе, обхватив за плечи, а вторую выбросил вперед – ее тут же окутал холодный белый свет, точь-в-точь как я видела в доме Ффруа, а короткие черные ногти прямо на глазах стали отрастать и заостряться.
Потребовалась минута, чтобы восстановить дыхание. Чуть не придушил, злодеюка!
Но как защищать меня ринулся… прямо приятно!
– Я ногу порезала, – объяснила свой вскрик, как только голос снова стал послушным. – Тут трава острая.
Выходя из комнаты, я ведь письма разносить шла, а не на болотах прятаться, вот чулки и не надела. Поздняя весна на дворе, даже ночами уже сильно не замерзнешь.
Рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла.
– Не могла бы ты впредь контролировать свои эмоции? – Тавиш не сдержал раздражения. – А то у меня…
И замолчал.
– Что у тебя? – Не то чтобы я любопытная, но мне с ним под одной крышей несколько дней провести предстоит. Хорошо бы знать, с чем имею дело, чтобы нечаянно не нарваться.
– Магия нестабильная, – буркнул внезапно утративший разговорчивость беловолосый.
Прозвучало как ложь или отговорка, что нисколько не помешало мне изумиться:
– Ма-агия?!
– Ты еще на весь лес проори, а лучше в село вернись и объявление на новостном столбе повесь, – одернул меня Тавиш, ставший вдруг угрюмым и недовольным.
Что ему не так? Косой взгляд, брошенный на спутника, причин его испортившегося настроения не выявил, зато меня деликатно подтолкнули в спину, призывая не стоять на месте и двигаться дальше. Делать нечего, пришлось перебирать ногами. Подумаешь, цаца какая! Между прочим, это у меня нога болит и в туфле от крови мокро. Подол