– Я не хочу в комнату Николя, – сказал Элуа, – я хочу играть здесь!
– Ты в шашки играешь? – спросил я.
– Нет, это девчачья игра! – ответил Элуа.
– А вот и нет, – ответил я, – это классная игра, и спорим, я у тебя выиграю!
– Да ну! А мы в школе прошли деление, – сказал Элуа.
– Подумаешь, – сказал я, – мы уже давно прошли деление, и даже с запятыми.
– А так ты умеешь? – спросил Элуа и перекувырнулся на ковре, но задел ногами журнальный столик, и пепельница опрокинулась на папины тапочки, и папа сказал: «Ой!»
Прибежала тётя Матильда.
– Элуа, это ты опрокинул пепельницу? – спросила она.
– Да, это он, – сказал папа.
– Поаккуратней, Элуа, – сказала тётя Матильда, – а то отец будет ругаться.
Потом пришла мама с подносом и сказала:
– За стол! Сладкое готово!
Беда в том, что пирог был небольшой и, когда папа разрезал его на шесть частей, куски оказались совсем маленькими.
– Я не буду, – сказала мама.
– Выглядит аппетитно, – сказала тётя Матильда. – Ты неправа, от этого ты вряд ли ещё потолстеешь.
Все съели по куску, только мама не стала, и один кусок остался.
– Я ещё хочу, – сказал Элуа.
Тётя Матильда сказала ему, что просить лишнего не принято, но если он обещает хорошо себя вести, то может рассчитывать на добавку, и разрезала последний кусок пополам – Элуа и мне.
После чая мы пошли в гостиную, и мама сказала, чтобы мы с Элуа шли в мою комнату.
– Я же сказал, что не хочу наверх! – закричал Элуа. – Я хочу здесь!
– Ну и характер! – сказала тётя Матильда и подняла глаза к потолку. – Я всегда говорю Казимиру: он вылитый ты, что тут поделаешь!
Потом тётя Матильда попросила папу не курить, потому что от дыма она кашляет.
– Во что будем играть? – спросил меня Элуа.
– Не знаю, – ответил я, – можно в карты.
– Нет, – сказал Элуа, – у меня идея получше! Давай играть в салочки. Ты водишь!
Элуа побежал и прыгнул на диван.
– Диван! – закричала мама.
– Эти дети, – сказала тётя Матильда, – просто кошмар! Вы не можете поспокойнее?
– Ну чего вы, – сказал Элуа, – мы же играем. Чего вы?
– Хотя бы разуйся, перед тем как прыгать на мебель, мой дорогой, – сказала тётя Матильда, – и будь осторожней, а то что-нибудь опрокинешь.
И тут – бац! – Элуа заигрался и опрокинул лампу с красным абажуром.
– Так, – сказала тётя Матильда, – я что говорила?
Папа поднял лампу – абажур у неё был смят – и велел мне сходить за книжками, чтобы мы с Элуа их полистали. Я поднялся к себе в комнату, а когда вернулся, тётя Матильда рассказывала маме всякие истории – что надо делать, когда толстеешь, папа сидел напротив дяди Казимира и говорил: «Ну так, ну так», а Элуа ходил на руках и кричал: «Мама, посмотри, мама!» Я стал показывать Элуа свои книги, но он сказал, что они ему не нравятся, а вот у него есть одна про краснокожих, такая