Бланш резко дернула шнур звонка и в ожидании прихода горничной вытащила и разложила на кровати весь свой немудреный гардероб. Выбор был, откровенно говоря, небогат. Черное шелковое платье надевать нельзя: хотя оно и не очевидно траурное, но может вызвать ненужные ассоциации. Алое – чересчур яркое, а Бланш вовсе не желала привлекать к себе излишнее внимание. Белое годилось только для утренних выходов в узком кругу домочадцев; тем более оно было уже совсем ветхое, сохранившееся еще со времен пансиона и отъезда из Англии. Оставались жемчужно-серое и зеленоватое, напоминающее девушке волны Неаполитанского залива в плохую погоду. «Ну что ж, вот их и буду чередовать, видимо», – сделала печальный вывод Бланш и обернулась к вошедшей в комнату горничной:
– Анна, вы же умеете укладывать волосы, правда? По-разному?
Озадаченная риторическим вопросом, та кивнула. Бланш замялась, не зная, как лучше объяснить, чего она хочет.
– Смотрите, Анна. Я всегда носила волосы распущенными либо заплетала косы и укладывала их вокруг головы. – Девушка вынула шпильки из своей незамысловатой прически, тряхнула головой – и тяжелая черная волна упала ей на плечи. – Вы сможете сделать что-нибудь принципиально отличающееся от этих двух вариантов?
Горничная внимательно оглядела со всех сторон смотревшую на нее с робкой надеждой Бланш, а потом перевела взгляд на разложенные по постели платья.
– Мисс Мэри, а что вы собираетесь надеть? К чему прическу делать будем?
Та пожала плечами и ткнула пальцем в оставшиеся наряды:
– Любое из этих. Наверное, зеленое…
– Тогда я думаю, что справлюсь, – произнесла Анна и предложила Бланш сначала переодеться, а потом уже заняться волосами.
А гости тем временем все прибывали и прибывали. Обычно тихий и малолюдный, Грэммхерст-холл словно сменил уютный домашний халат и тапочки на парадное платье и был теперь наполнен веселым шумом и суматохой. Туда-сюда с поручениями сновали слуги, в обычные дни даже заподозрить нельзя было, что их на самом деле так много. По мере приближения пяти часов гости собирались в большой голубой гостиной.
Голубой гостиная называлась по цвету штофа, которым были обиты стены, портьер на окнах и диванов и пуфиков, расставленных вдоль стен просторной и светлой комнаты. В углу за роялем пряталась пара глубоких кресел.
Центром общего внимания была, конечно же, Луиза. В воздушно-кружевном платье цвета шампанского она стояла возле окна, окруженная группой молодых людей. Каждый из них считал своим долгом выразить восхищение красотой, грацией и неотразимостью юной девушки. Звонкий смех Луизы то и дело разносился по комнате, и даже то, что она поминутно кидала взгляды в окно, не мешало ей наслаждаться таким прелестным и обходительным обществом.
Незадолго до назначенного времени в голубую гостиную спустилась и Бланш, на лице которой застыла натянутая улыбка. Стараниями Анны голову девушки украшала совершенно