«Бар Жана» занимал первый этаж старого дома, рядом с которым установлен знак, запрещающий стоянку с 6 до 10.30, кроме транспорта поставщиков и с указателем платной стоянки – улочка и так очень узкая. Из его окон были видны напротив торговые столики с фруктами.
Бишенте Арисменди был французом по паспорту и баском – по жизни и самосознанию. Идентичность для любого баска – превыше всего. Он мне очень импонирует тем, что воплощает в себе сложную и живую реальность, описанную тем же Сартром8: «Быть тем, чем не являешься, и не являться тем, что ты есть». Арисменди всегда поступает как француз, но не боится костерить правительство республики, когда речь заходит о правах басков. Если кому-то из нас, французов, при нём придёт в голову назвать себя местным, то он непременно усмехнётся и заметит: «Местные здесь только баски. Но мы гостеприимны к добрым людям, откуда бы они к нам не пришли». А ещё он – мой единственный друг.
Я не историк и не политик. Мои познания об этом народе, если не осуществлять познавательный экскурс с доримских времён, среднестатистические для обычного француза: пелота9, ЭТА10, чёрные береты, свои особые танцы, отличающиеся от испанских своими па, Герника11… Кое-чему меня о своих собратьях просвещал Бишенте.
Их дети уже более ассимилированы в нашу жизнь, давно переняли обычные для всех привычки, непонятные их старикам, но живущих с оправданной надеждой на то, что сыновья если и будут жить и развлекаться иначе, то хотя бы унаследуют привязанность к их традиционным формам.
Бишенте через четверть часа после моего звонка вошёл в зал ресторанчика и по пути ко мне сердечно и почтительно поприветствовал трёх мужчин пенсионного возраста. Всегда внимательный к соплеменникам старше его по возрасту, он встретил меня взглядом и жестом велел немного подождать. Немного погодя Биш, пообсуждав с ними последние городские новости, простился с почтенными басками и направился в мою сторону.
– Вот кто готов к перманентной конфронтации в нашем мире, – сказал детектив, бросая взгляд назад через плечо. – Всё течёт, всё меняется. А старики и сегодня готовы поддержать молодых.
Я улыбнулся. Он не меняется, он – самый многословный баск в мире, потому мне и нужен – как лучшее средство коммуникации в городе «двух утёсов».
– Зачем звал? – поинтересовался Бишенте. Он оглядел накрытый на двоих стол. – Ба, да ты никак получил нежданное наследство, раз решился покормиться приличной трапезой сам, да ещё и меня покормить?
– Да, можно это и так назвать.
Мы прекрасно дополняли друг друга. Я – со своей непритязательной внешностью. И напоминающий молодого Жана Рено баск в хорошем сером костюме с галстуком, повязанным под воротничком пепельной рубашки, с мягкими, вкрадчивыми манерами, с живыми