пробует что-нибудь мне рассказать о том,
кто не вернулся ночью, как я, к примеру…
и говорит так долго – уже светло,
и облака все сдали ночную смену…
из дома напротив пахнет уже молоком…
новые школьники ищут себе замену —
для выпускного вечера… Школьный бал —
как вариант счастливого – в прошлом – детства…
красные шарики и пузырьков бокал,
и предложение… в школьном саду раздеться,
чтобы стать взрослым и выпустить первый пар,
как через форточку выдохнуть сигарету…
Это ли вечером думал, когда искал
путь – через улицу к дому – в обнимку с ветром!
«Спустя пять лет ты спросишь обо мне…»
Спустя пять лет ты спросишь обо мне
и, может быть, что кто-нибудь ответит
о том, кто жил здесь раньше – в тишине,
кто счастлив был – ещё на этом свете,
среди других, таких же, как и он —
на фоне ускользающих деревьев
в границах неба… Берег, стадион
и в книжечке расписанное время
чернильной ручкой… и ни он, ни ты —
уже не вправе исправлять ошибки,
тем более – разглаживать черты
того, кто шьёт портрет суровой ниткой
поверх морщин… Ты спросишь обо мне
и, видимо, какой-нибудь свидетель
всё предоставит – письменно – тебе…
и ты узнаешь – кто за что в ответе.
Осип Мандельштам
Это люди пришли… Воронок где-то в тридцать седьмом,
или в тридцать восьмом – задыхается собственной гарью —
у подъезда, в Савёлово, где новоявленный дом…
и корзинка увязана – с хлебом, вином и… печалью.
Это призраки прошлого – сквозь нерассказанный сон,
сквозь страницы из книги с пометками красного цвета,
это взгляд пешехода за тёмным от сажи стеклом,
это бабочка в форточку бьётся – плохая примета…
Это всё, что не сказано – прячется где-то внутри —
от случайного взгляда, от рук типографских рабочих,
что плетут отпечатки, как ты свои мысли… свои,
говоря только то, что никто не поймёт – между прочим.
Это шум уходящего времени. Это любовь…
неслучайная встреча, когда нет надежды на встречу.
Это то, что и смерть не отнимет за пригоршню слов…
Это тридцать седьмой, или тридцать восьмой… тихий вечер.
«Чешуя по всей пристани, вывернутое нутро …»
Чешуя по всей пристани, вывернутое нутро —
карпа, сазана, селёдки… Крюки и сети…
и никакой возможности лечь на дно,
ибо – коты за это теперь в ответе…
и дожидаются только, когда улов
распределят и выделят часть добычи
ту, в которой больше – пустых голов…
и плавников – чем было для них обычно…
и потому