В струйке детской горячей мочи
Так устраивает судьба
И со мной это было
Наоборот
И радостно дрогнула кровь
И завыла душа
И услышала музыку
Очень интимную
Свадьба родителей
А когда-то потом
В юности я писал
«Моя мама тоже Мария…»
Ты бы сказала
Что это вершина
Моей поэзии
Если бы знала
Заикание смысла
Вспоминаю мать, отца, вечную чинару…
Не могу задуматься! Думать начинаю.
Я учился логике, слушал голоса
и вращал не столики – против или за,
вирус аналитики, червь большого стиля,
где винты – не винтики от автомобиля.
Вспоминаю мать, отца, вечную чинару…
Не могу задуматься! Думать начинаю.
Семь герц
Пророчества извечны и недаром.
Звенит сердечный, чокаясь, хрусталь,
Хрусталиком хрустит в Завете старом,
Зеницей оцарапывая сталь.
Как тут лактать хмельную медовуху,
Коль тлеет и нетленное стекло?!
Металось пламя по разомкнутому кругу,
Но разорвать своих сомнений не смогло.
«Сердце держится за сердце…»
Бархатное рабство
Как я люблю и ненавижу,
вокруг да около брожу.
Дрожу, когда тебя не вижу,
дрожу, когда в глаза гляжу.
Какая радостная кара
такая огненная дрожь!
Ты слишком для меня шикарна,
ты слишком дорого берёшь.
Ты постоянно сердце хочешь,
одно лишь сердце, сколько есть,
и бешеной ценой щекочешь
его тщеславие и честь.
Всё время повышая ставки,
всё глубже продевая нить…
Так дай нам Бог на очной ставке
и Бога в сердце сохранить!
Дыхательный акт
моя душа – многостаночница
не только порет – но прядёт
попробуй тут – сосредоточиться
все – с точностью – совсем наоборот
среди высоток – пруд пруди верстальщиц
но так – как ты – никто не подаёт
товар лицом – и сердце этим тащится
и вёрстка духа движется вперёд
другая версия – что это только книга
дежурный выхлоп – где угарный газ
что говорит – ему нужна интрига
была нужна – до этих тихих глаз
Слово к иллюстрации
Светлому дару фломастера
Я научился не зря
У неизвестного мастера,
Мастера алтаря.
Рисую ладонь Богоматери,
И возникает заря
В долгой озоновой мантии —
С ягодой янтаря.
Стартовая