Она была права. На каждый пережаренный бургер, неправильно заправленный салат или забытый гарнир находилось свое решение. С каждым днем я становилась немного расторопнее, сильнее, увереннее. Даже Изабель стала моим союзником.
– Он просто придурок! – бросала она через плечо, когда ворчливый турист срывался на меня из-за того, что я забыла подсластить ему чай. – Господи, у него же отпуск! Мог бы быть повеселее.
И, наконец, как бы плохо ни было дело, каким бы грубым ни являлся посетитель, максимум через час он уходил. По сравнению с тем, к чему я привыкла, вынести час капризов мне было раз плюнуть.
А вот мама встревожилась.
– Дорогая! – Ее голос, переносимый протянутыми через океан проводами, слегка потрескивал. – Тебе нужно развлекаться. Работать нет нужды.
– Мама, мне нравится моя работа, – возразила я, хотя в ресторане старалась не подавать виду. Я как будто затаила дыхание и скрестила пальцы, ожидая, что в любой момент это веселье может закончиться.
Я заверила маму, что не объедаюсь луковыми колечками и бегаю каждый день, и это ее немного успокоило. И я не упоминала о табличках-указателях Миры, о ее велосипеде и коллекции поломанной мебели. Мама была склонна к бурным реакциям. Да и в любом случае ей было не до того – вот-вот должно начаться ее итальянское турне, которое включало в себя большое занятие по аэробике на футбольном стадионе. Сотни женщин будут приседать и подпрыгивать вместе с мамой, и такая мелочь, как моя работа официанткой, скоро забудется.
Но для меня это не было мелочью, ведь у меня появилась подруга.
– Коули, – сказала Морган в конце первой недели, когда мы, закрыв дверь за последним гостем, подметали полы. У меня болели ноги, я вся пропахла маслом, но в тот вечер заработала пятьдесят баксов – мои собственные пятьдесят баксов. – Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Я вышла вслед за ней через черный ход и поднялась по лестнице на крышу – плоскую, липкую, пахнущую гудроном. Вокруг царила темнота, прорезанная редкими пятнами света: было видно супермаркет, мост и одинокий прожектор у автосалона.
– Видишь? – спросила Морган. – Смотри, вон там.
Она указала на яркое пятно за деревьями, которое можно было разглядеть, если подойти к самому краю крыши.
– Это стадион «Маверик», – сообщила Морган. – Там раньше играл Марк.
Мне казалось, будто я уже лично знаю Марка, ее жениха. Она постоянно говорила о нем. Я помнила, что он предпочитает бо́ксеры, а не плавки. Он хочет троих детей: двух девочек и мальчика. Его показатели постепенно улучшались, и в этом сезоне у него было уже два хоум-рана, невзирая на травму запястья. И Марк сделал Морган предложение три месяца назад, в свой последний вечер в Колби, во время их прощального ужина в «Международном блинном доме».
– Я так по нему скучаю, – призналась Морган. В кошельке она хранила его фото – он был высоким темноволосым красавцем.
– Как