– А разногласия по каким поводам бывают?
– По мелочи, конечно. Я страшно злюсь, когда мы опаздываем. Меня воспитали, что опаздывать – это самое страшное, что можно сделать, проявление неуважения к себе и другим. Муж считает, что ничего страшного, а я ворчу по этому поводу.
– Знаю одну пару, муж – немец, и в семье много детей. Жена рассказывает: «Если одна вещь лежит не на месте – он будет ходить и страдать, страдать! А когда положит ее на место, то все хорошо!» Шутка ли – в многодетной семье, и что-то не на месте!
– Муж любит, чтобы на столе все лежало параллельно, аккуратно, считает, что внутренний покой связан с внешним: не может покой получить в бедламе. А мне хорошо «в куче». Когда Леша в гости приходил, снимал часы, клал рядом ручку – параллельно, носовой платок тоже параллельно – я в ужасе на это смотрела. На моем столе он кучу отодвинет, себе разгребет метр на метр и выкладывает все.
– Протоиерей Александр Ильяшенко говорит: когда жена начинает мужа за что-то пилить, то таким образом программирует его на соответствующее поведение. Вы оба многого достигли: помимо семьи, у вас обоих успешная профессиональная история. Как получается вдохновлять, давать веру в свои силы?
– Дело в обсуждении, в разговоре. Мы какое-то время проводим вместе, к счастью, собака появилась и в последние шесть лет есть повод пойти погулять. На прогулке обсуждаем домашние дела, делимся друг с другом разными рабочими историями. Мы хорошо знаем друг друга, что комфортно другому, что – нет, и мнение близкого человека очень ценно. Я не могу сказать, что у меня есть «моя жизнь», «моя карьера» – это все не «мое», а наше.
– Софья, расскажите о вашем профессиональном пути. Есть большая проблема выбора у современных женщин, дилемма «семья – карьера».
– Все очень индивидуально. Я привыкла быть отличницей, мне надо все время думать. Медаль в школе, красный диплом в вузе, конкурсная аспирантура. Из последней пришлось уйти. В начале 90-х наука была в полном развале. Мой студент в один день испортил весь материал для моей диссертации, работу можно было выбросить. И научный руководитель мне сказал: «Ну что ж, плохо воспитала студента, так давай, рюкзак за плечи и вперед, в поле».
Я была микропалеонтологом, моя тема – конодонты, останки вымершего класса животных типа хордовых, похожих на червячков или угрей. Мы изучали их зубы – они меньше миллиметра размером, но имели большое значение для биостратиграфии, метода датирования разных горных пород. Для того чтобы зубы выделить, надо было сотни килограмм породы растворить в уксусной кислоте, промыть, просушить, из этого песка под микроскопом собрать – очень важно и из какого горизонта какие зубики собраны. А мой студент одинаковые зубы из разных образцов склеил мне в одну камеру. Он-то хотел помочь мне, сделать как лучше, но они потеряли свою ценность для датировки. Заодно потерялся весь смысл полутора лет работы.
А