Не вступая в полемику по поводу того, есть ли в экономической науке кризис, или же идет процесс ее нормального развития[90], остановлюсь на более частном вопросе: в какой мере методология экономической теории может способствовать развитию своего объекта – экономической теории? Преобладает, судя по публикациям, точка зрения, заключающаяся в том, что без значительного изменения своей методологии экономическая теория (по крайней мере, ее мейнстрим) не в состоянии преодолеть те трудности, с которыми она сталкивается. Трудности же эти касаются как внутреннего устройства самой экономической теории (точнее, ее мейнстрима), так и возможности дать ответы на вопросы, которые перед ней ставит практика.
Чтобы понять корректность такого понимания, следует уточнить содержание понятия методологии экономической теории. С точки зрения М. Блауга, методология включает принципы, систематически используемые при формулировании и обосновании экономических теорий [Блауг, 1994, с. 53]. Н. Макашева полагает, что «методология определяет предмет и объект анализа, цели и способ построения теории, интерпретацию ее выводов и, что считается особенно важным, – критерии, в соответствии с которыми теория оценивается» [Макашева, 2001, с. 740]. О. Ананьин считает, что методология – это «отрасль знания, изучающая экономическую науку как вид человеческой деятельности» [Ананьин, 2005, с. 17], а И. Болдырев приходит к выводу, что «методологией можно считать систематическое описание и исследование метода познания в науке, структуры и функций научного знания, а также структуры отношений между научной теорией и реальностью» [Болдырев, 2011, с. 48]. Простое сопоставление приведенных пониманий (составляющих лишь малую часть от их общего числа) показывает, что они не менее разнообразны и разноречивы, чем сами экономические теории, составляющие предмет (или часть предмета) методологии экономической науки. В таких условиях содержательное обобщение позиций, очевидно, невозможно, структурное же обобщение вполне тривиально: если наука изучает некий объект, то методология – взаимодействие науки и ее объекта.
Из сравнения позиций можно сделать и еще один вывод: если часть исследователей полагает методологию позитивной наукой, то другая часть подчеркивает ее нормативный характер. Так, Макашева в приведенном определении прямо утверждает, что методология определяет важнейшие компоненты теоретического знания. Неясным в ее подходе остается, однако, принципиальный момент: исходит ли такая детерминация из «индивидуальной методологии» исследователя, то есть тех идей, принципов, мировоззрения и т. п., которые у него сложились, либо же из некоторой «научной методологии», то есть результата исследовательской деятельности ученых-методологов. В первом варианте противопоставление позитивного и нормативного исчезает (выбор исследователя, каким образом решать задачу, – естественная часть его взаимодействия с объектом), во втором же – вызывает большие сомнения, поскольку предполагает возможность предписывания ученому, что и как ему изучать. И хотя Болдырев говорит о нормативной методологии гораздо осторожнее и аккуратнее, сводя ее к разграничению «научной истины и вненаучных элементов» [Болдырев, 2011, с. 48][91], сама идея нормативной методологии науки представляется, как минимум, противоречивой. Для иллюстрации