Рис. 11. Культурная экспансия предшествует военной интервенции
Для выявления современного поражающего воздействия когнитивного оружия в сфере истории обратимся к практике нацистской пропаганды на оккупированных территориях. То, что она была направлена против СССР и советского народа, очевидно. Следовательно, использование её составляющих сегодня, если такое использование обнаружится, будет означать их антироссийскую направленность.
Во время войны на оккупированных территориях не все школы были закрыты. В функционирующих школах велось преподавание неких гуманитарных дисциплин. Было два фиксируемых этапа нацистской политики в определении их содержания. Первый этап – объяснение истории России через борьбу азиатского и европейского начала. Азиатское представлялось со знаком минус, европейское – со знаком плюс. Оккупация и приход фашизма преподносилось как новая европеизация России и оценивалось как благо. Новый порядок, который устанавливался нацистами, преподносился как очередной этап российской европеизации. А не точно ли так выстраивается у нас изложение российского исторического процесса? Заявляется наличие общего мирового тренда, европейских ценностей, служащих основой модернизации России. Правильный вектор российского исторического развития, точно так же как в гитлеровских циркулярах, – европеизация (рис. 12)[24].
Рис. 12. История России для российских школ в изложении немецких оккупационных властей периода Великой Отечественной войны
Однако на практике выстроить таким образом образовательный процесс не получалось. И тогда осуществляется переход ко второму этапу. Суть его состоит в выхолащивании из истории больших смыслов, сужение континуума. От рассмотрения больших процессов уходили к рассмотрению жизни человека в ситуационном измерении.
Новый предмет получил привлекательное название родиноведение. Что плохого в родиноведении? От большой истории в родиноведческом курсе отказывались вообще. Историю страны в рамках родиноведения не изучали, а изучали историю сёл, историю фамилий, историю человека в быту, в повседневности. Ничего плохого в изучении истории повседневности нет. Но когда микроистория противопоставляется большой истории, это подрывает ту общность, которая выстраивается на соответствующем едином историческом сознании[25].
А не тоже ли самое происходит сегодня? Вместо истории как процесса, истории как концепции даётся история как информация. В качестве наиболее перспективного направления рассматривается история повседневности, история локалитетов.
Обратимся к гитлеровской пропаганде среди советского населения. Смысл её состоял в том, чтобы отделить народ в СССР от государственной власти. Выстраивалась дихотомия: с одной стороны власть, жестокий тиран Сталин, с другой – народ. А теперь обратимся к тому, как преподносится война в изложении истории с либеральных позиций. Та же самая дихотомия: