Второй пример: у апостола Марка (левее и ниже под этим ангелом), помимо коричневого контура, видна центральная часть лика с рисунком черт и фрагментами желтой охры моделировки, последняя также видна на прядях волос, но в месте предполагаемых теней, по овалу лика – лакуны – утраты красочного слоя до грунта. Третий пример: рядом с Марком, левее – лик апостола Луки, а над ним в среднем ряду – лики ангелов, которые как будто сохранились полностью – желтая охра смягчена холодноватыми по тону лессировками, в тенях проступает мягкая зелень санкиря. Но это впечатление обманчиво – на поверхности ликов оставлена легкая патина въевшейся копоти, удаление которой грозит превратить часть из них в нечто подобное лику апостола Марка. И, наконец, в четвертом образце – в лике ангела, последнего в верхнем ряду справа, авторский красочный слой более полно сохранился. Живопись представляет собой ровный тон светло-желтой охры, рисунок черт и тени сделаны коричневым колером, что видно на его виске справа, поверх охры нанесены редкие тонкие белильные мазки светов. Итак, разная степень сохранности красочной поверхности, а также наличие двух традиций в вопросе о мастерах заставляют с особым интересом отнестись к изучению живописных приемов, которыми написаны владимирские росписи. Из всего многообразия проблем технического плана мы попытались сосредоточиться только на одном, но наиважнейшем элементе живописного целого – на приемах «личного письма». Их анализ является очень существенным при решении вопросов атрибуции, особенно если речь идет об ансамбле, т. е. о совместной работе нескольких мастеров
[145]. Однако, как показывает самый беглый взгляд на проблему, в этом памятнике не срабатывают никакие прежде выработанные критерии. Так, мы не найдем не только различий в приемах – всегда одинаковых, но и разницы в составлении красочных смесей для слоев – они тоже однотипные. То есть мы сразу лишаемся привычной опоры для определения индивидуальной манеры мастеров, поскольку, как правило, в ансамбле, будь то цикл миниатюр рукописи, иконные чины или памятники стенописи, эти категории срабатывают. Нередко в крупных стенописных ансамблях исследователи фиксируют разницу в приемах даже у одного мастера, в зависимости от значения компартимента, где располагается та или иная композиция
[146]. Но в данном случае из-за неполной сохранности ансамбля мы не можем опереться и на этот признак. Поэтому любые заключения об авторстве той или иной части росписи 1408 г., а также об индивидуальных особенностях живописной техники неминуемо будут носить гипотетический характер.
Св. Лев, папа римский. Жертвенник собора
Чтобы охарактеризовать живописные особенности владимирских росписей, нам пришлось обратиться к опыту предыдущих поколений реставраторов и специалистов по изучению техники живописи и пигментов. Так, в 70–80-е гг. прошлого столетия в ходе широкомасштабной реставрации стенописи цикл росписи 14 08 г. подвергся
