– Но все стало гораздо лучше, – возразила она. – Для тебя и твоих людей. Подумай о том, что ты сделал, чего добился.
Бойня на плато, продлившаяся весь день. Безупречное слияние его самого, его оружия и бури. И он убивал. Убивал, чтобы защитить светлоглазого.
«Он не такой, как другие», – подумал Каладин.
Все обычно так и говорили.
– Наверное, я просто жду, – признался он.
– Чего?
– Грома, – тихо ответил Каладин. – Он всегда следует за молнией. Иной раз приходится ждать, но он обязательно прозвучит.
– Я…
Сил вспорхнула и зависла перед его лицом, перемещаясь задом наперед вместе с ним. Она не летала – у нее не было крыльев – и не двигалась туда-сюда. Сил просто стояла, не опираясь ни на что, и перемещалась одновременно с Каладином. Обычные законы природы на нее не действовали.
Она взглянула на него, склонив голову на бок:
– Я тебя не понимаю. Проклятие! Я думала, что почти разобралась во всем. Бури? Молния?
– Помнишь, как убедила меня сразиться, чтобы спасти Далинара, хотя тебе все-таки было больно, когда я убивал?
– Да.
– Это похоже, – тихо произнес Каладин и отвел взгляд.
Его рука опять слишком крепко сжимала копье.
Сил следила за ним, уперев руки в бока, ожидая продолжения.
– Случится что-то плохое, – сказал Каладин. – Со мной не бывает, чтобы все шло хорошо. Так устроена жизнь. Возможно, это как-то связано с теми вчерашними глифами на стене Далинара. Они похожи на обратный отсчет.
Сил кивнула.
– Ты когда-нибудь видела что-то подобное?
– Я что-то… припоминаю, – прошептала она. – Что-то плохое. Каладин, видеть грядущее… это умение даровал не Честь. Это нечто другое. Нечто опасное.
Чудесно.
Он больше ничего не сказал. Сил вздохнула и унеслась вверх, превратившись в ленточку из света. Она следовала за ним, лавируя между порывами ветра.
«Она назвала себя спреном чести, – размышлял Каладин. – Так зачем же ей продолжать эту игру с ветрами?»
Надо будет спросить, и Сил, возможно, ответит. Если знает ответ.
Тороль Садеас сплел перед собой пальцы, упираясь локтями в изысканную каменную столешницу, и уставился на осколочный клинок, который вонзил в центр стола. Лицо великого князя отражалось в лезвии.
Вот Преисподняя, когда же он успел постареть? Садеас воображал себя юношей двадцати с небольшим лет. Теперь ему было пятьдесят. Шквальные пятьдесят. Он стиснул зубы, глядя на меч.
Клятвенник. Это был осколочный клинок Далинара – изогнутый, словно сведенная судорогой спина, с чем-то вроде крючка на острие и рядом выступающих зубцов у перекрестья. Напоминает беспокойные волны на океанской глади.
Как часто он вожделел это оружие? Теперь оно у него, но обладание принесло лишь опустошенность. Далинар Холин, обезумевший от скорби, сломленный до такой степени, что битвы пугали