Сашка расположился с краю, у самой возницы. Перебирая пальцами, он все еще пытался застегнуть непослушную рубашку, торчавшую из маленьких сереньких штанишек с оттопыренными карманами, набитыми сорванными на ходу дикими яблоками. Спереди, на сухой, чуть покосившейся лавке, сидел, стянув вожжи в руках, Александр Иванович. Блеклая синяя майка и старые джинсы почти скрывали его смуглое, загорелое от яркого солнца тело, и лишь осунувшееся худое лицо слегка выглядывало из-под надвинутого на самые брови козырька камуфлированного кепи. Рядом с ним, по другую сторону лавки сидел старый Цыган, которого дед приобщил к своему делу. Оба были хмуры, будто бы дулись друг на друга, и всю дорогу, пока фургон тянулся меж кривых, обросших мусором улиц, молчали. Когда по сторонам замелькали живописные поля засаженные рожью и льном, Александр Иванович наконец заговорил.
– Надо думать, – бросил он, не оборачиваясь, – что ты не выспался. Ложись, подремай немного. Еще весь день будем колесить.
– Не хочу, – отозвался Сашка.
– Как знаешь, – выдохнул Александр Иванович и легонько, словно боясь добить влачившую фургон клячу, хлестанул ее по тощему хребту.
– Деда! – встрепенулся Сашка.
– Что?
– Ты обещал рассказать о Великом переломе, помнишь?
– Да, – вяло согласился Александр Иванович и как-то между прочим заметил: – Нынешние дети слишком рано задают взрослые вопросы.
Затем, тяжело вздохнув, добавил:
– Ну а о чем тебе хотелось бы узнать?
– Обо всем! – бескомпромиссно ответил мальчуган.
Александр Иванович ухмыльнулся – то ли от детской непосредственности, то ли от багровых лучей восходящего солнца, окрасившего горизонт в кроваво-красный цвет – и, покачав головой, принялся с усердием рассказывать:
– Тебе будет трудно в это поверить, но когда-то мир был совсем иным. Южная столица, наш родной городок – Вышгород – и много-много других городов, были частью одной большой страны. В те времена они еще не были окружены высокими стенами. По их оживленным улицам текли многочисленные потоки людей, дороги были забиты машинами, и масса магазинов с разноцветными вывесками пестрели нескончаемой, искрящейся вереницей, пронизывая чуть ли не каждый дом. Люди жили свободно, не особо переживая о завтрашнем дне. Они могли учиться, работать, переезжать из города в город. И никто не чинил им препятствий. Были, конечно, и трудности, но… сейчас они кажутся сущими пустяками.
Александр Иванович тяжело вздохнул.
– Это