У Кирилла в тот день с самого утра было паршивое настроение. Он понимал, что уже пора уходить. Осталось вбить пару гвоздей в дверь – и можно сегодня же ехать домой. Мать там одна, мучают ее искореженные артрозом суставы, да еще страшно переживает, что беспутного сыночка никак не женить. Все друзья обзавелись семьями, а он носится по белому свету с фотоаппаратом. И сейчас он ей толком не мог объяснить, что с ним происходит. А что объяснять? Что сбрендил, встретив бесподобную женщину? Перестал трезво соображать?
Да и с самого начала все складывалось как-то странно. Но это он сейчас стал понимать, а тогда был словно пьяный. В Доме актера проходила большая фотовыставка. Кирилл и его коллеги показывали свои последние работы, портреты актеров, художников, музыкантов. Много было разных экспериментальных фотографий. Кому-то нравилось, кто-то нещадно ругался.
И тут к нему подошла очаровательная блондинка.
– Простите, значит, вы тот самый Клёнов Кирилл, чьи фотографии тибетских монахов получили в Париже главную премию?
– Похоже, тот самый, – удивился Кирилл.
– Вы встречались с монахами! Это же так интересно! Мы в своей театральной студии как раз работаем над пьесой, где один из главных героев страдает, мечется, хочет вырваться из нашего быта. И встречает он монаха из Тибета… Тот живет совсем в другом мире! И тут в его жизни начинается такое, такое… Да вы прямо настоящая находка для нашей студии! Может, расскажете нам о Тибете, о людях, живущих там? Вы же общались с ними.
Он, конечно, разыскал ту студию. Сырой полутемный подвал. Вместо занавеса – свисающая кусками пленка, заляпанная краской и исписанная матюгами – цитатами со стен общественных туалетов. Шел какой-то безумный спектакль. Этой дурью Кирилла не удивить: в Голландии и Германии в таких же подвалах показывали куда круче. Но тут Кирилл ничего и никого не видел, не слышал, кроме нее… кроме Алисы…
Вот тогда и поплыли мозги. И до сих пор плывут. И ничего не может сделать с собой. Еще не получив ту записку, он знал, что закончится именно так. Знал, но не хотел верить. Все продолжал и продолжает надеяться на какое-то чудо. Хотя понимает: никакого чуда не произойдет. Алиса просто вычеркнула его из своей жизни.
Ужин решил не разогревать, сразу взялся за дверь. Стук молотка всегда успокаивал его. С детства привык к этому стуку: отец по профессии был столяр-краснодеревщик. Когда-то к нему приходили заказывать любую мебель, очереди стояли в мастерскую. И Кирилл научился многому у отца. Тот хвалил его и был уверен, что сын продолжит династию. Но Кирилл поступил в университет. Потом увяз в фотожурналистике, и накрепко.
Отложил молоток, чтобы взять с пола стамеску, и… ничего не понял.
Квартира номер 168 никогда не славилась тишиной. Роман, сын Алисы, готов был день и ночь услаждать свой слух ритмами джаза и разных роков. Ну а когда к нему приходили школьные дружки, то и вовсе на всю катушку отрывались – стены дрожали.
Дверь в свою комнату Роман всегда держал закрытой.