Фру Боркман (порывисто). Больше тебе этого не добиться никогда в жизни!
Элла Рентхейм (глядя ей в глаза). Ты, может быть, постаралась об этом?
Фру Боркман (с улыбкой). Да, я действительно позволила себе это сделать. А ты не вычитала этого из его писем?
Элла Рентхейм (медленно кивая). Да, под конец все его письма были полны тобою.
Фру Боркман (поддразнивая). Я не потеряла даром этих восьми лет… когда он опять был под моим надзором.
Элла Рентхейм (овладев собою). Что же ты наговорила Эрхарту обо мне? Можешь ли ты, по крайней мере, признаться мне?
Фру Боркман. Отлично могу.
Элла Рентхейм. Так признайся!
Фру Боркман. Я говорила ему одну правду.
Элла Рентхейм. Ну?
Фру Боркман. Я то и дело твердила Эрхарту: пусть он не забывает, что тебе мы обязаны тем, что можем жить так, как живем, что вообще можем существовать!
Элла Рентхейм. Только-то!
Фру Боркман. О, такое напоминание уязвляет. Я по себе знаю.
Элла Рентхейм. Да ведь в этом, в сущности, было мало нового для Эрхарта.
Фру Боркман. Когда он вернулся ко мне от тебя, он воображал, что ты делала все это из доброты сердечной. (Злорадно глядя на нее.) Теперь он этого больше не думает, Элла.
Элла Рентхейм. Что же он думает теперь?
Фру Боркман. То, что следует думать. Я спросила его, как он объясняет себе, почему тетя Элла никогда не приедет навестить нас…
Элла Рентхейм (перебивая). Он прежде знал почему.
Фру Боркман. Теперь он знает лучше. Ты вбивала ему в голову, что щадишь меня… и его… того, кто расхаживает там, наверху…
Элла Рентхейм. Так оно и было.
Фру Боркман. Теперь Эрхарт не верит этому ни на волос.
Элла Рентхейм. Что же ты внушила ему?
Фру Боркман. Правду. Что ты стыдишься нас… презираешь нас. Разве это не так? Разве ты не замышляла когда-то совсем отнять у меня сына? Подумай-ка! Верно, вспомнишь!
Элла Рентхейм (уклончиво). Это было в самое тяжелое время… в разгар скандала… когда дело разбиралось в суде… Теперь я не думаю об этом больше.
Фру Боркман. Да и напрасно было бы. А то… что сталось бы с его миссией! Нет, спасибо тебе! Эрхарт нуждается во мне, а не в тебе. И он теперь все равно что умер для тебя! И ты для него!
Элла Рентхейм (холодно, решительно). Посмотрим. Теперь я останусь здесь.
Фру Боркман (впиваясь в нее взглядом). Здесь, в доме?
Элла Рентхейм. Да.
Фру Боркман. Здесь… с нами? На всю ночь?
Элла Рентхейм. На весь остаток моей жизни, если это понадобится.
Фру Боркман (овладев собой). Что ж, дом ведь твой, Элла.
Элла Рентхейм. О, полно!
Фру Боркман. Все здесь твое. Стул, на котором я сижу, – твой. Кровать, на которой я ворочаюсь ночью без сна, – твоя. И едим мы твой хлеб.
Элла Рентхейм. Другого выхода нет. У Боркмана не может быть собственности. Ее сейчас же отобрали бы.
Фру