Мы отогрелись у теплой печки, а на ужин он приготовил нам мамалыгу с сыром. С тех пор как я ушел на фронт в 1915 году, первый раз я ощутил благодать теплого дома и теплой еды. На ночь он укрыл нас грубошерстными покрывалами. Семя зла в те страшные времена не попало в душу этого человека. Пока мои усталые товарищи спали, я часто просыпался и прислушивался к стуку мельничного колеса, который напоминал мне звуки из детства.
Поутру мельник накормил нас завтраком и дал с собой в дорогу лепешку с сыром. Объяснил, как дойти до ближайшего населенного пункта Янково. Отдал нам кое-что из своей старой одежды и какие-то тонкие мешки, на всякий случай, вдруг понадобятся. Увидев у него свечи, я попросил хотя бы две, и он дал их от всего сердца. И еще он сказал нам, что без опаски можем заходить в крестьянские дома, так как болгарский народ добр и честен, не такой, как его политическое и военное руководство.
Так наша небольшая дружина начала борьбу за выживание. Изможденные, мы едва могли передвигаться. В наихудшем состоянии был Богосав. От некогда крупного мужчины осталась одна тень, да и остальные были не лучше. Ноги у всех были обморожены до самых колен.
Янково мы обошли, так как боялись военных и жандармов, которых мы заметили на подступах к городку. Через покрытую снегом вершину мы спустились в долину, где нас застала ночь. Нигде не видно ни одного дома, куда мы могли бы постучать. Богосав упал, дальше идти он не мог. Смерть уже занесла косу над его головой. Было это предупреждение всем нам о грядущей участи.
Мы зарылись в стог сена, закопались глубоко, как дикие животные в нору. Бдели над нашим умирающим другом, снегом охлаждали его пылающий лоб. Но надо было идти дальше. Рядом с сеном мы нашли какие-то доски, из них соорудили носилки, на которые уложили Богосава. Укрыли его рогожей и тронулись в путь, сменяясь по двое. Четыре скелета несли живого мертвеца. Долго мы не выдержали. Положили носилки на снег и стали по двое тащить их волоком за веревки. Так нам было полегче.
К середине дня мы дошли до леса и остановились, Богосав умирал. Переселение его души из тела в небеса длилось долго, он очень мучился. Весь распухший, в жару, он отдал Богу душу только после полудня. Мы вставили свечу ему в руку и зажгли ее. Совершили отпевание, но поскольку нам нечем было вырыть могилу, чтобы похоронить его по-людски, мы и дальше волокли его тело, привязанное к доскам.
Вскоре мы подошли к одинокому дому, вошли во двор, тут перед нами появилась старая женщина. Увидев нас с мертвецом, она окаменела от страха. Мы поздоровались и спросили:
– Матушка, есть ли поблизости какое-нибудь