Он вернулся на пляж и двинулся туда, где достаточно обрывистый берег сулил наличие каких-либо каверн.
Примерно через полчаса поиски оказались вознаграждены – в каменистом обрыве обнаружилась глубокая расщелина приемлемой ширины, к тому же прикрытая сверху нависающей скалой. Внутри было сухо, а приличная глубина позволяла создать запас расстояния на случай возможного нападения.
Таскать вещи по песку между валунов и скал уже не оставалось времени, и потому Богдан вынужден был снова погрузить снаряжение на тримаран и в опускающихся сумерках перегнать судно к своей новой резиденции. На берегу валялось много сухих водорослей и выброшенного морем плавника, но Богдан по крутому склону вскарабкался на берег и натаскал ещё сучьев и веток с опушки леса.
Кроме того, он срезал несколько длинных и толстых жердей, чтобы создать на входе в своё убежище некоторое подобие заграждения от непрошеных гостей.
За этими заботами почти стемнело, а местная дежурная луна ещё не взошла. Тем не менее, Богдан продолжал таскать материал для костра. Когда он сбрасывал последнюю охапку веток вниз, из леса, чуть правее места, где он трудился, раздался протяжный трубный звук, напоминавший некий синтез рёва быка и завывания волка. Правда, судя по тембру, волк этот должен был быть, как минимум, под стать быку по размерам.
Богдан выхватил лучемёт, присел на краю обрыва и замер, всматриваясь в чёрную полосу зарослей, проступавших в сумерках, подсвечиваемых только узенькой лентой заката над океаном.
Рёв повторился, несколько в иной тональности и чуть дальше в глубине леса. Богдан тихо выругался, передёрнул плечами и стал осторожно спускаться по крутой тропе к своему убежищу.
За время, проведённое на островах, он пока не встретил хищников и подсознательно успокоился. Даже история профессора Витта заставила его напрячься только на первых порах – в последующие дни никаких следов львов или иных опасных зверей не попалось, и это расслабило, втайне давая надежду, что не придётся решать ещё и эту проблему. Однако дикая жизнь напомнила, что следует всегда оставаться начеку.
Не выпуская их рук оружие, Богдан поспешно перегородил вход в пещеру жердями и развёл костёр. Только после этого он немного поел и устроился на расстеленной шкуре чуть в стороне от огня.
Тем временем над океаном взошла луна, и однообразие черноты за перекрещенными жердями и отблесками костра разбавилось бликами лунного света на лёгких волнах.
Богдан таращился в ночь, прислушивался к звуками, иногда доносившимся со стороны леса. Зловещего воя больше не повторялось, и мало-помалу парень задремал. Однако, несмотря на усталость последних дней, сон его оставался чуток, поскольку спустя какое-то время Богдан,