– Ты нас просто осчастливишь, если оставишь нам голые стены, – сказала я ей, когда наши взгляды встретились. Будь отец жив, он бы высек меня за такие слова, да и братья тоже, но мы были одни.
– Ты всегда шпионила за мной, с первого же дня, – проговорила она совсем тихо, но, поскольку я не была мужчиной, она не улыбнулась.
– На то и глаза, чтобы все видеть, – парировала я.
Гартред медленно положила драгоценности в мешочек, висевший у нее на поясе.
– Радуйся, что наконец избавилась от меня, – сказала она. – Вряд ли мы увидимся когда-нибудь снова.
– Очень на это надеюсь, – ответила я.
Вдруг она рассмеялась.
– Какая жалость, что у твоего брата не было хотя бы малой толики твоего характера.
– У которого?
Она на мгновение смолкла, не ведая, насколько я в курсе их отношений, а затем, улыбаясь, провела по моей щеке своим длинным тонким пальцем.
– У всех, – наконец произнесла она и развернулась ко мне спиной, чтобы позвать из соседней комнаты лакея. Я медленно спустилась по лестнице, озадаченная кучей новых вопросов, роившихся у меня в голове. В холле Джо поправлял висевшую на стене большую карту. Я молча прошла мимо него в сад.
Она покинула Ланрест в полдень в паланкине, и ее отъезд сопровождался ржанием лошадей и шумом прислуги из Стоу, выносившей ее пожитки. Из укрытия в саду я видела, как процессия в облаке пыли исчезла по дороге на Лискард.
– Вот и все, – сказала я сама себе. – Я вижу их в последний раз. С Гренвилами покончено.
Однако судьба распорядилась иначе.
Глава 3
Мое восемнадцатилетие. Солнечный декабрьский день. Мечтами унесясь под облака, как птица, я восторженно следила из дома в Радфорде за тем, как по сверкающему морю на всех парусах в Плимутский залив входит флотилия его величества.
Меня мало волновало, что экспедиция потерпела неудачу и Ла-Рошель во Франции осталась незавоеванной: пускай об этом судачат старшие.
Здесь, в Девоне, смеялись, радовались, молодежь устроила себе настоящий праздник. Какое захватывающее зрелище: около восьмидесяти кораблей собралось на небольшом пространстве между островом Дрейка и Маунтом; белоснежные паруса, наполненные западным ветром, разноцветные флаги, развевающиеся на золотистых мачтах. Каждое судно, проходившее мимо форта Маунт-Баттен, приветствовали орудийным залпом, и, салютуя в ответ на залп своими флагами, оно бросало якорь у входа в Каттуотер. Собравшиеся на скалистом берегу люди кричали и размахивали платочками, а с самих кораблей доносилось громогласное «ура». Била барабанная дробь, трубили горны, солдаты высыпали на палубы, толклись у высоких фальшбортов, карабкались