– Иногда мне кажется, – продолжал Анимоха вслух, – что все мои проблемы – из-за памяти. Вся моя жизнь в моей голове как на ладони! О, черт подери. Как это мучительно! Даруйте же мне забвение! Или нет, нет, только не забвение!
Все-таки я вынужден согласиться с тем, что ненавижу тьму больше света. Свет только выбивает меня из колеи, тьма же на самом деле пугает. Один пройти по темной улице я не способен; мне приходится спать при свете.
Короче, дело в том, что Анимоха отказался давать показания. Нет, ничего подобного. Сей, как говорится, доблестный муж, находясь в камере, сказал стражнику, которого уполномочили командовать допросом: «я показаний давать не намерен».
Как, по-вашему, какие показания собирались выуживать у Анимохи? Да, не следует сомневаться, что никакие показания не испортили бы его репутацию. Ему не сложно было наговорить о себе что угодно. Все отлично знали, какие байки он о себе рассказывает, и поддерживали эти мифы. В результате, было бы сложно отделить, как говорится, правду ото лжи. То, что у него финансовые затруднения, и так все знали. Но еще больше его пугала возможность утраты компетенции. Я, говорил он, должен быть в авангарде всех ведущихся исследований. Иначе – зачем же мне жить? Во всех исследованиях меня привлекает только самое ненужное и бессмысленное – только такое имеет в моих глазах какую-то ценность. То есть то, что остальные отвергли.
Анимохина неподкупность и прямолинейность
Нда… чего это он разговорился? Много, поди, выболтал? Много вслух сказал? Трость, смокинг? Да, думал про это. А как он это выразил? Ну, сказал что предпочитает строгий стиль, не любит современной моды. Ну да, и он не соврал.
– Хоть я и не припомню, что говорил такое вслух, но именно такого мнения я придерживаюсь.
Падишах:
– Анимоха, не ломай комедию!
– А кто ломает? Какие еще показания? Я говорю только по собственному желанию, и только то, что хочу говорить, ни больше ни меньше. Ваш закон для меня ничего не значит. Можете сравнить меня с огнем пожара: вы, организовавшись, убьете огонь пожара! Но пожар никого не спрашивает разрешения, он действует так, как ему хочется. Да, он действует обусловлено, но перед нами он свободен. Вот и я так, ребята! Что, записываете??? Записывайте, черт подери! Я сказал, прекращайте записывать тот бред, что я перед вами несу! Я не хочу, чтобы когда-нибудь мне кинули обвинение в растлении нравов! А ведь так и случится! Да, так оно однажды именно и случится! Я это знаю наперед.
Ох, что я тут наговорил… дайте мне прийти в себя…
Падишах (в сторону): да у него истерика! Что это с ним. А если сейчас начнется припадок? Я лично не готов оказывать ему первую помощь. Как-то, помню, мне представился случай оказывать первую помощь эпилептику. Как я себя повел?