Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой. Инна Лиснянская

Руге потеряли, конечно. М.б., ты сообщишь по телефону Лизочке, чтобы она папу направила в Переделкино. Там мне дали в старом здании ком. 31, а Семену 13 – в новом. Когда всех удивляет, почему Литфонд так со мной обошелся, говорю: «Рылом не вышла», а один меня поправил: «Ну почему о своем лице Вы говорите рыло? Это не так. Просто рейтинг». ‹…› «Рейтинг» меня рассмешил. Я просто хохотала до упаду. Чувствую себя весьма неплохо, только сон разладился, вскакиваю в 6 утра – и все! Сначала я думала, что это судьба так обо мне обеспокоилась и будила меня так рано, чтобы я писала. Я написала несколько стихотворений еще будучи дома и в дачных вылазках, а в Переделкине – времени до черта свободного. Так что могла бы и спать. ‹…›

18.5.91

      Доченька! ‹…› Мы у одних отъезжающих купили диван и два кресла, Машке холодильник – ЗИЛ! А также секретер Семену, калошницу, книжные полки в холле. Маршрут был таков: Мы с Машкой на метро поехали в Черемушки. Туда пришел транспорт (500 р + 2 бутылки водки, что здесь валюта), погрузили вышеуказанные предметы, часть перевезли на Усиевича. Оттуда на дачу (он [холодильник] еле работает) вывезли. В Красновидове выгрузили диван и два кресла. Оттуда взяли для Машки диван в ее Коровники и кресло в Москву, два красных, помнишь по юности. Обнаружили, что мы на Усиевича забыли выгрузить к кресло-диванному гарнитуру – журнальный столик на колесиках. Но все равно надо было вернуть в Москву красное кресло. Потом поехали в Коровники, выгрузили Машке холодильник, диван. А уж там приехали.

      Я с удовольствием, хоть устала, вечером еще возвращалась в Переделкино, все-таки путешествие и какой-то маленький выход из однообразия.

      Писать стихи уже перестала. Из 11-ти я тебе писала 2. А там еще более менее приличных остается 3. Остальное мура.

      ‹…› Прости, что так мелко пишу, но бумаги совершенно нет, я ее выклянчиваю, то у одного, то у другого. Тот или другой – молодцы. Звонил позавчера папа и сказал о твоем звонке (завидую). Он – нож к горлу – требует башмаки, а я ума не приложу, как отыскать Герда Руге! Попробую кого-либо обзвонить, м.б., узнаю телефон. 20-го мы должны быть на открытии мемориала Сахарову, а вечером на конференции в зале Консерватории – день рождения Сахарова. Там Семен уверен, что встретит Герда. Я этой уверенности не разделяю, м.б., снова умчался в ФРГ. ‹…›

      Начала читать Репина, но стал противен мне почти его религиозный атеизм. Все к Христу, и все – против него. М.б., еще возьмусь, и мне не покажется Репин неким верующим богохульником. Я тоже не подвержена уставам церковного быта, а двум Заветам – Ветхому и Новому. Если глубоко осмыслить во взаимосвязи – только две мысли не совпадают: «подставь левую щеку, когда бьют по правой» и «возлюби врага своего сильнее себя». Куда реалистичней, выполнимей: «Не пожелай другому, что бы не пожелал для себя». А в остальном все имеет не только точки соприкосновения, но и целые линии соприкосновения. ‹…›

      Видимо, настало время, когда день длится целую вечность, и все от звонка до звонка: завтрак, обед – ужин – радио и лживое «Время». Вчера Бессмертный обнимался с Арафатом. Что же творится? Как не видят все