Большой, жирный кот испуганно рванулся на крышу покривившейся бани и стремительно исчез в окне чердака.
– Ду-урак… Эх, ты! – негодуя, проговорил охотник поднимающемуся с земли товарищу. – Я же тебе говорил – заползай. Там бы сзаду как удобно, а теперь на-ко, выкуси… Когда его опять уследишь.
– Заползал бы сам, Яшка. Там крапива, я и то два раза обжегся.
– «Крапива»! Когда на охоте, то тут не до крапивы. Тебе бы еще половик подостлать.
– А раз она жжется!
– Так ты перетерпи. Почему же я-то терплю… Хочешь, я сейчас голой рукой ее сорву и не сморгну даже? Вру, думаешь?
Яшка вытер влажную руку, выдернул большой крапивный куст и, неестественно широко вылупив глаза, спросил, торжествуя:
– Ну что, сморгнул? Эх ты, нюня.
– Я не нюня вовсе, – обиженно ответил Валька. – Я тоже могу, только не хочу.
– А ты захоти… Ну-ка, слабо захотеть? Веснушчатое курносое лицо Вальки покраснело; не принять вызова он теперь не мог.
Он подошел к крапиве, заколебался было, но, почувствовав на себе насмешливый взгляд товарища, рывком выдернул большую, старую крапивину. Губы его задрожали, глаза заслезились; однако, силясь вызвать улыбку, он сказал, немного заикаясь:
– И я тоже не сморгнул.
– Верно! – по-чистому согласился Яшка. – Раз не сморгнул, значит, не сморгнул. Только я все-таки посередке хватал, а ты под корешок, а под корешком у ей жало слабже. Ну, да и то ладно! Знаешь что? Пойдем давай во двор, там девчонки играют, а мы им сполох устроим.
– А мать дома?
– Нет. Она на станцию молоко продавать пошла. Никого дома нету.
Во дворе возле забора домовитые и стрекотливые, как сороки, две девочки накрыли сломанный стул и табурет старым одеялом и, высунувшись из своего шалаша, приветливо зазывали двух других девчонок:
– Заходите, пожалуйста, в гости! У нас сегодня пироги с вареньем. Заходите, пожалуйста!
Но едва только гости чинно направились на зов, как хозяйки шалаша испуганно переглянулись:
– Мальчишки идут!
Яшка и Валька приближались медленно, спокойно, ничем не выдавая на этот раз своих истинных намерений.
– Играете? – спросил Яшка.
– У-ухо-дите! Чего вы лезете? Мы к вам не лезем, – плаксиво сказала Нюрка, Яшкина сестренка.
– Отчего же нам уходить? – еще мягче спросил Яшка. – Мы посмотрим да и пойдем дальше. Это что у вас такое? – И он ткнул пальцем в одеяло.
– Это наш дом, – ответила Нюрка, несколько озадаченная таким необычно мирным подходом.
– До-ом? А разве дома из одеялов строят? Дома строят из бревен или из кирпича. Вы бы потаскали кирпичей с «Графского» и построили крепкий, а этот чуть толкнешь – он и рассыплется.
И Яшка потрогал ногою табуретку, чем вызвал немалую панику у обитателей шалаша.
– Ну, ладно. А где же у вас пирог?
– Вот тут, – тревожно следя за каждым движением Яшки, ответила Нюрка.
– Вот дуры-то! Все у них не по-людски. Дом из одеяла, а пироги из глины. А ну-ка, съешь один пирог, ну-ка, кусни. А… не хочешь? Людей такой дрянью угощаешь, а сама не хочешь… Валька, давай мы все ихние пироги им в рот запихаем. Сами напекли, пускай и жрут.
– Я-а-а-шка! – безнадежно-тоскливо в один голос затянули девчонки. – Я-а-шка… у-уходи, ху-ли-и-га-ан.
– А… вы еще ругаться! Валька, в атаку на это бандитское гнездо!
Только-только угроза разгрома и расправы вплотную нависла над мирными обитателями шалаша, как вдруг Яшка почувствовал, что кто-то крепко взял его сзади за вихор.
Девчонки, точно по команде, перестали выть. Яшка обернулся и увидал Валькины пятки, исчезающие за забором, да рассерженное лицо матери, вернувшейся с вокзала.
– Марш домой! – крикнула мать, давая ему шлепка. – Ишь, разбойник, и игры-то у него разбойные…
Смотри-ка, какой Петлюра выискался! Вот погоди, придет отец – он тебе покажет, как атаманствовать!
II
Отец у Яшки старый – уже пятьдесят четыре года стукнуло. Служит он сторожем в совете, а раньше садовником у графа был.
В революцию граф с семьей убежал. Усадьбу старинную мужики сгоряча разграбили. Невдомек было, видно, что усадьба-то пригодиться может. В суматохе кто-то то ли нарочно, то ли нечаянно запалил ее. И выгорело у каменной усадьбы все деревянное нутро. Одни только стены сейчас торчат, да и те во многих местах пообвалились. А от оранжерей и помину не осталось. Стекла в гражданскую войну от орудийной канонады полопались, а дерево сгнило.
Раньше хоть мимо дорога была, но с тех пор как построили новый мост через Зеленую речку, совсем усадьба в стороне осталась. И стоит она на опушке, над оврагом, как надмогильный памятник старому режиму.
Отец Яшки, Нефедыч, вернулся сегодня вовсе добрым, потому что получка была. А в получку каждый человек,